Женщины были легко одеты: некоторые только в рубашках, другие — с обнаженной грудью. Внешне они очень отличались друг от друга. Вон тонкая девушка с иссиня-черной кожей, родом из юго-восточных джунглей, а таи маленькая гирканийка с широкими плечами и узкими бедрами. Большинство были светлокожими хайборийскими девушками. Они открыто отвечали на взгляды Конана.
Кровь киммерийца вскипела, когда он внезапно увидел так много женщин почти в домашней обстановке. Ведь прежде он видел их только верхом на лошади, в обличии непобедимых (действительно, великолепных!) воительниц, в полном вооружении. Он взглянул на Друзандру. Она сняла плащ, отложила меч и доспех. Под панцирем она носила только шелковую рубаху, которая соблазнительно обрисовывала контуры ее красивого тела.
Конан не долго медлил, откладывая пояс с мечом. Друзандра отвела его на свободное место среди женщин. Он чувствовал токи тепла, которые никак нельзя было приписать теплому духу палатки.
— Хочешь что-нибудь выпить, дорогой киммериец? Людмила, пожалуйста, возьми на себя остаток моей вахты! — Друзандра опустилась на колени возле жаровни в центре палатки и налила из маленького горшка дымящуюся жидкость. Плотно сбитая женщина с жесткими вьющимися волосами вложила меч, который только что точила, в ножны. Затем встала, надела куртку и двинулась к выходу. При этом она бросила на Конана оценивающий и задумчивый взгляд.
Друзандра налила из бутылки, стоявшей возле огня, еще немного жидкости в оба кубка и подошла к нему.
— Ну вот, Конан. Это пряный чай из Карпашских гор со сливовым вином из Офира. Получше, чем та ослиная моча, которой они торгуют в городе.
Конан обжег себе рот горячим ароматным содержимым кубка. Вежливо, однако очень осторожно он согласился с Друзандрой,
— Огромное спасибо, Друзандра. Такого сердечного приема я никак не ожидал.
— Мы не многим его оказываем. — Она уселась рядом с ним, скрестив ноги, и взяла кубок обеими ладонями. — Ты можешь представить, какие опасности грозили бы нам со стороны мужчин, вздумай мы в одиночку бродить в одеянии женщин по этому миру, где нас ценят только как коров или как рабынь.
— Тот, кто скверно обходится с женщиной, — не мужчина, а трусливая гиена, — заявил Конан. Он втянул носом аромат чая и твердо посмотрел Друзандре в глаза. — Но если ты встречаешь его с обнаженным мечом, то вряд ли можешь ожидать от него вежливого обращения.
— Тот, кто захочет скверно обойтись со мной, должен быть чертовски храброй гиеной. — Друзандра сделала глоток напитка, который Конан все еще находил чересчур горячим. — Но будем честны, Конан, задолго до того, как каждая из нас взяла в руки оружие, она была уже жестоко оскорблена мужчиной, В браке. Или просто будучи молоденькой девушкой.