— Живым, я сказал! — Голос Ивора перекрыл шум. — Я должен допросить его. Где те двое, остальные?
— Они уже далеко, ваше высочество, — доложил тот генерал, что остался в живых после представления Агохофа. — Северянин прикрывал их отступление.
— Тогда обыщите здесь все ходы и выходы. Но нет уверенности, что мы их там найдем. На всякий случай перекройте все выходы. — Ивор яростно буравил глазами своих сподвижников. — И чтобы ни один из вас ни словом не обмолвился о том, что здесь сегодня происходило. Ясно?
Страбонус вполголоса рассмеялся. Он стоял позади горстки своих телохранителей в дверях.
— Итак, началось, мой юный вице-король! В момент твоего торжества блестящее единство твоего «дела свободы» уже дало трещину. Ты хотел схватить прекрасный плод, но он сгнил прямо у тебя в руке. С этого момента половина, а то и больше, твоих подданных начнет плести против тебя интриги. Тебе придется сыграть в древнюю игру королей: двурушничество, предательство, месть. Никогда больше ты не сможешь спать спокойно, по крайней мере на этом свете. Никогда, ни на мгновение не будешь чувствовать себя невиновным и наслаждаться жизнью. — И снова король оглушительно захохотал. Ивор приказывал связать киммерийцу руки шнуром от занавесей, сорванных со стен.
— Это удел королей, — продолжал Страбонус. — Но отдуваться тебе придется одному, потому что сегодня ночью мне предстоит еще утомительная дорога. Наша сделка остается в силе, как я понимаю?
Он подождал, пока принц кивнет. Тот сделал это машинально и как бы против воли.
— Хорошо! Тогда дай мне проверенного человека, который мог бы указать мне дорогу наружу. Или ты сам пойдешь со мной, если у тебя нет никого, кому бы ты смог доверять. — И, видя яростный взгляд Ивора, король еще раз засмеялся. Затем он указал на связанного киммерийца. — А что до этого хама, то я посоветовал бы тебе избавиться от него. Он, похоже, из тех, с кем хлопот не оберешься, если вовремя не укоротить его на голову.
Страбонус повернулся и пошел прочь.
— Эй, стража, уходим!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ПОДЗЕМЕЛЬЯ
Коптящий свет факелов, мелькание теней, грубые голоса. Несмотря на обжигающую боль, Конан попытался слегка приоткрыть глаза. Когда ему это удалось, он сумел разглядеть очертания фигур своих стражей. Всякий раз, когда он улавливал движение их рук, занесенных для удара, он поворачивался, втягивал голову, чтобы уклониться от тычка, но далеко не всегда это ему удавалось. Ему крепко связали руки за спиной, стянули лодыжки, так что обороняться от побоев не приходилось.
Резкий звук донесся до его ушей. Пурпурные молнии взорвались в его голове. Сильный удар кулака по почкам — этого он не успел ни заметить, ни избежать. Он скорчился, боясь, что кишки выскочат из живота от такого обращения, но в тот же момент его настиг новый удар — по затылку, так что ему показалось, будто все нервы и позвоночник лопнули. Следующий крепкий удар пришелся по глазам, так что хрустнули скулы. Он упал на пол, перед тем ахнувшись всей спиной об стену.