— Пикнешь — убью! — шипит Зомби.
Водитель уже заметил нас — странную парочку. Очевидно для него и то жалкое положение, в которое я угодила. Но поздно, поздно, он не ждал такого поворота!.. Не выходя из роли, он замирает на месте, меланхолично похлопывая элкар по капоту. Видимо, решает, как бы половчее добраться до некстати упрятанного под кожаную курточку шок-гана…
Он боится за меня. И я тоже боюсь за себя. Это низко, но за себя больше, чем за него.
Я цепенею. По самому серьезному счету мне сейчас полагается отпихнуть своего конвоира и железным голосом, как старшей по должности, приказать этому парню нырнуть под защиту элкара и открыть стрельбу на поражение. Вызвать, так сказать, огонь на себя… И самой — со всей неизбежностью, как причитающееся, принять первую вражескую пулю.
Сполох наверняка так бы и поступил. Да и старик Ерголин, наверное. А вот я не могу.
— Отойди от машины! — вопит Зомби и красноречиво подносит оружие к моему виску. — И не шути со мной! Руки за голову!
Помедлив, водитель подчиняется. Стоя вполоборота, со сцепленными на затылке ладонями, он искоса следит за происходящим. В конце концов, ему достало бы и пары секунд, чтобы завалить негодяя. Если б тот отвлекся на эту пару секунд. Если бы отвернулся, опустил “уонг”, позволил себе любую незначительнейшую оплошность…
Но Зомби действует расчетливо и хладнокровно. Заслоняясь мной, он влезает в кабину. Следом вдергивает и меня. Перед тем как захлопнуть дверцу, почти не целясь стреляет в беспомощного водителя. Точно в шею.
Закрываю глаза.
Дура, подлая дура. Самонадеянная бездарь. Как же я могла так подставиться? И подставить всех?..
Элкар набирает высоту, по сложной траектории уходя прочь от Салона.
— Зачем? — всхлипываю я. — Зачем?..
— Что — зачем? — щерится Зомби. — Что тебе неясно?! Зачем убил? Так на хрена мне свидетели! На мне сейчас столько крови, что никаким щелоком не отмыться, одним больше — одним меньше… Кто из ваших поверит, что я не убивал? Комиссар твой… как его?.. Сполох… поверит?
Мотаю головой. По горящим щекам текут слезы. “Кадавры, — вдруг вспоминаю предложенное Ерголиным словечко. — Вот они какие. И не отличишь их от людей. Особенно таких, как этот… А ведь надо же, придется отличать, чтобы истребить эту ходячую мертвечину, запереть обратно в гробы!.. Но как, мамочка моя?!”
— Гады, — вдруг произносит Зонненбранд спокойно. — Загнали меня в яму с кольями. Вот ты спрашиваешь — зачем. Правильно спрашиваешь. Я уже второй день думаю, на кой бес мне сдались эти деньги, все это тухлое дело… Хочешь знать, какое дело, ктырица?