— Если только пекельники не подберут к нему ключа…
— То есть начнут заискивать, стлаться перед ним, предлагать сотрудничество? Пытать, наконец? Что ж, этим они могут развязать ему язык. И Авилов вполне искренне поделится с ними своим неведением. Это ничего не изменит в его участи. Если они пошли на крайние меры в отеле, то просто не отдадут нам его… Дьявол, более дрянной расклад трудно себе вообразить!
— Да уж… С одной стороны — мы с нашими невеликими силами и страшными потерями. С другой стороны — Зомби, который мечется по городу, приставив ствол к виску Индиры. С третьей — кадавры, которые хотят неизвестно чего и без колебаний пускают в ход оружие. С четвертой — Пекло, вдруг проявившее интерес к планам своего бывшего коллеги настолько, что пошло на нарушение перемирия.
— Господи, только не было бы какой-нибудь пятой стороны, которая манипулирует этим вертепом исподтишка… — вздыхает Сполох. — Как ты думаешь, Степаныч, что предпримет Зомби?
— Все что угодно, Сергей. Он в отчаянии. Он способен убить Индиру. Или потребовать за ее жизнь деньги и гарантию беспрепятственного выезда из Гигаполиса…
— Это сколько угодно, пусть катится!
— Или прикрыться ею, когда приступит к исполнению своего плана. Только… я не верю, что Пекло и вправду не знает о его намерениях.
— Думаешь, похищение Авилова — операция прикрытия?
— Я не знаю, Сергей. Мы не в шахматы играем. То есть, конечно, мы-то, может быть, и в шахматы. А они могут играть, к примеру, в рэндзю… Мы пытаемся выстроить версию на основании разрозненных, мало стыкующихся и порой невероятных фактов. Кто же после этого назовет ее достоверной?
— Положение — хуже не придумаешь. Нет, можно и хуже. Если вдруг выяснится, что ни один из фактов, уложенных в основу нашей версии, изначально не имел к ней никакого отношения. Что никаких кадавров в природе не существует, а был один-единственный мутант, бедолага, пришедший к Зомби пожаловаться на судьбу и случайно напоровшийся на авиловский шок-ган. Что Зомби носится по Гигаполису просто так, от скуки и безысходности чиня разбой. Что Пекло и слыхом не слыхивало об Авилове. А тот, прикончив своего давнего обидчика Маргерса, под шумок смылся из “Националя” и вообще оказался большой сволочью, запутавшей нам все карты…
— Нет, все не так! — протестую я. — То, что вы говорите, невероятно еще более, чем наша версия.
— А то я не знаю! — усмехается Сполох.
Он встает из кресла и медленно разгуливает по кабинету. По его походке не скажешь, что еще полчаса назад этот человек был в состоянии глубочайшей алкогольной интоксикации.