– Сильные мира сего, – повторила Таня, глядя на полоску света, выбивающуюся из-под тяжелой темной двери. – Неудачное выражение, по-моему. Сразу вспоминается князь мира сего… Ой! – Таня прикрыла ладонью рот. – Вот же угораздило помянуть его к ночи!
– Пустяки, – безмятежно успокоил Иван, легонько подталкивая ее вперед. – Пока живешь на земле, бояться нечистую силу следует в самую последнюю очередь. Да и вообще бояться не стоит. Никогда и ничего. Это неразумно. – Говоря, Иван постепенно усиливал нажим, вынуждая Таню приближаться к двери. – Право, как подумаешь о том, насколько микроскопически малы наши возможности по сравнению с теми, кому мы служим, становится грустно и даже, я бы сказал, смешно. Это все равно как если бы муха постоянно опасалась увиваться вокруг царя природы. Но кушать-то надо, верно?
– Мне не нравится сравнение с мухой, – прошептала Таня. – Уж лучше я буду осой.
– Тогда желаю удачи заслужить это право.
Тут Иван тихо стукнул. Таня вздрогнула и взволновалась до такой степени, что у нее лязгнули зубы и по спине пошел озноб.
– Войдите, – донеслось изнутри.
Оставалось лишь подчиниться.
Переступив порог, Таня замерла.
Она стояла в большом зале длиной метров тридцать и примерно шестиметровой высоты. Дальний конец помещения закруглялся, как в старых дворянских особняках. Стариной веяло также от высоченных окон, плотно задраенных тяжелыми гардинами с витыми шнурами. Хозяин комнаты выглядел тяжеловесным и монолитным, как и окружающая обстановка. С квадратными плечами, одетый в костюм, он сидел подле громадного камина, в котором, несмотря на теплую летнюю ночь, полыхали дрова. Между тем жарко Тане не было. Напротив, ей хотелось переминаться с ноги на ногу и ежиться, словно находилась она в сыром погребе.
– Присаживайтесь, – бросил квадратный человек, не оглядываясь. Несомненно, это был генерал Молотов, о котором даже лихой наемник Иван говорил с некоторой опаской.
– Куда? – звонко спросила Таня.
Она догадывалась, что ее пытаются обескуражить и вывести из себя подчеркнуто холодным приемом, и приказала себе не поддаваться на провокации.
– По правую руку от вас диван, – сказал Молотов. – Располагайтесь на нем и осматривайтесь. Иначе вы станете глазеть по сторонам во время беседы, а это раздражает.
«Он ведет себя так, будто я сама напрашивалась на аудиенцию», – сердито подумала Таня, но, не произнеся ни слова, опустилась на краешек дивана с круглыми валиками и прямой высокой спинкой, оснащенной полочкой для всевозможных статуэток.
Пахло здесь крепким одеколоном, сосновой смолой и почему-то жареным мясом. Весь центр комнаты был занят узким длинным столом, окруженным жесткими полукреслами с подлокотниками и покрытым чем-то вроде темно-зеленого бильярдного сукна. О том, что за столом не пировали, а работали, свидетельствовали разложенные на нем книги, листы бумаги и заточенные цветные карандаши, почему-то заменяющие Молотову фломастеры.