– Я не кактус, чтобы не думать, – фыркнула Таня.
– Тем не менее колючек у вас предостаточно, – отметил Иван.
– Вот и держитесь подальше, чтобы не пораниться.
– Ядовитый псевдоним подходит вам как нельзя лучше, Татьяна Тихоновна. Может быть, причина в том, что вы голодны? В этом доме можно заказать ужин даже поздней ночью.
– Я предпочла бы подышать свежим воздухом. Составите мне компанию?
– После двадцати ноль-ноль бесцельное хождение по территории воспрещено. И вообще…
– Продолжайте, – потребовала Таня.
– Пока вы находитесь на испытательном сроке, свобода вашего передвижения будет ограничена, – неохотно пояснил Иван. – Позже вам выдадут пропуск, а до тех пор считайте себя под домашним арестом. Связь с внешним миром по этому телефону. – Он снова кивнул на древний аппарат.
– А если мне вздумается позвонить по мобильнику?
– Абоненты будут недоступны. На территории установлена специальная аппаратура.
– Вот возьму и убегу, – сердито пообещала Таня.
– Исключено, – возразил Иван. – Открытие двери включает автоматическое оповещение охраны.
– А я через окно.
– Вы будете первая, кому это удалось. Советую не тратить понапрасну время и силы. Ложитесь спать. Подъем в шесть тридцать. – Надо полагать, Ивану стало неловко за свой суровый тон, потому что он смягчил голос. – Это для вашего же блага, надеюсь, вы понимаете? Строгий распорядок дисциплинирует.
– Строгий режим, – уточнила Таня. – Тюремный.
– Смею вас заверить, что нигде не спят так крепко и так сладко, как в одиночной камере. Так что спокойной ночи и приятных сновидений.
Отвесив полупоклон, Иван вышел. Мысленно обозвав его напыщенным индюком, Таня выждала некоторое время и тихонько открыла дверь в коридор. Не прошло и пять секунд, как из-за угла появился мужчина в камуфляже, заложил руки за спину и застыл с широко расставленными ногами.
– Тоже мне, терминатор какой выискался, – проворчала Таня, вернулась в комнату и отдернула шторы. То, что она увидела, заставило ее часто захлопать ресницами. Пейзаж представлял собой глухую стену, обклеенную обоями. Оконная ниша и шторы были декорацией – декорацией не того рода, которая радует взор.
– Будешь монахиней-отшельницей, – сказала себе Таня. – Из этой кельи ты выйдешь духовно очистившейся и просветленной.
«Если выйдешь», – бесстрастно уточнил мозг.
Не удивительно, что после таких мыслей Таня долго не могла сомкнуть глаз, а когда уснула, ей привиделась всякая мерзость. Особенно ярким был кошмар с участием то ли снежного человека, то ли Кинг-Конга, преследовавшего Таню по мелководью. Настигнув ее, он опрокинул ее на песок, а сам навалился сверху, и Таня чуть не задохнулась от густой шерсти, набившейся в рот.