На следующий день после смены Скок и отправился туда.
Вечерело. Небо над рекой порозовело. На западе огненный шар солнца медленно сползал за цепь далеких гор. Над головой заливался жаворонок. Пахло степным разнотравьем, нагретым за день камнем и пылью. Скок, посвистывая, поднимался в гору. Ему вдруг почудилось: добыча уже в кармане, и теперь нужно ее с толком истратить. Зачем куда-то ездить? Можно и здесь построить дом и зажить по-человечески. Жил же Федул…
«…пока его не убили», – язвительно заметил внутренний голос.
М-да. Скок остановился на пригорке и обернулся. Прямо перед ним до самой горы высились трубы. Некоторые изрыгали клубы разноцветного, в основном красноватого, дыма. И небо в той стороне было не голубым, а бурым. Словно неопытный рисовальщик размазал по листу бумаги коричневую и черную акварельные краски. Степной дух неожиданно сменился едким химическим запахом, от которого тут же запершило в горле.
Скок закашлялся и сплюнул. «Чад, копоть и окалина», – неожиданно всплыли в сознании слова продавщицы марок.
– Точно! – вслух произнес Скок. – Какие здесь могут быть дома! Только на Гаити!
Он вновь зашагал в гору. Появились первые землянки. Сейчас они выглядели еще более жалко, чем обычно. Скособоченные хижины скорее напоминали собачьи конуры, чем человеческое жилье. И тишина! Только ветер посвистывает в жалких оградках палисадов.
«Как на кладбище, – пришло в голову. – Тоска!»
Мать на этот раз была дома. Она лежала на кровати и, казалось, дремала. Услышав шум, она подняла голову:
– Это ты, Юрка?
– Точно, мамаша. Вот навестить зашел. Чего лежишь? Или заболела?
– Вроде того. Неможется чего-то. Вроде голова пухнет. Встанешь, качать начинает.
– И давно у тебя такое?
– Второй день.
– А ешь чего?
– Да какое там, ешь. Картошки вон третьего дня нажарила. Так и стоит. Поковыряю, поковыряю, а в рот не лезет.
– На больничку тебе нужно.
– Какая больничка?! Мы своими средствами лечимся. На плите кастрюлька стоит. Плесни-ка из нее в чашку. Теперь достань из шкафчика чекушку. Налей полстакана. Так. Давай сюда и то и то.
– Может, не надо?
– Я сама знаю, что надо, что не надо.
Она выпила водку и тут же запила ее остро пахнувшей жидкостью из чайной чашки.
– Что это? – спросил Скок, когда мать отдышалась.
– Лечебный отвар из семи трав.
– Дрянь какая-то…
– Сам ты дрянь! Всю жизнь мне помогало, и теперь поможет.
– Ну смотри.
– Смотрю, смотрю…
Скок открыл люк в полу и полез в погреб.
– Ты куда? – спросила мать.
– За капустой.
– Нет там никакой капусты. Зачем мне она?
Но Скок не слушал. В погребе пахло гнилой картошкой и прелью. Он чиркнул спичкой, зажег стоявший на притолоке огарок. Вот и бочка. Она и вправду пуста. Тем лучше. Он отодвинул бочку в сторону, нагнулся, вынул деревяшку и достал из тайника тяжелый сверток.