— Он сейчас, сейчас — засуетилась Милючиха. — А вы посидите. Я вас сливочками угощу, пока он ходит.
…Сема ждал сердитого милиционера, стоя на дороге против дома. Он его немного побаивался. Но вышел совсем другой человек, еще более сердитый, быстро спустился вниз по улице, попутно едва не сбив самого Сему. Тот колебался: ожидать милиционера дальше или идти за этим? Ждать было скучно. Человек уже свернул за угол, и Сема припустил за ним. Когда он подбежал к последнему в квартале дому, тот был далеко, сворачивал за угол в следующем квартале. Сема кинулся туда, но за углом уже никого. Он остановился в нерешительности.
Вдруг рядом отскочила калитка и на улицу вышел потерянный Семой человек, теперь он был с ружьем. Он так его держал, словно собирался в кого-то стрелять. Сема и прежде видел ружья. Каждый раз при этом что-то сжималось в нем, будь он в собачьей шкуре — шерсть на его загривке встала бы дыбом. Он не спускал светленьких глазок с отверстия на конце ружья, напрягся, а оно все поднималось и поднималось и уткнулось в него удушливой своей глубиной. Еще миг — и нелепая карикатура на человека, обряженная в не по росту большие милицейские галифе, завязанные тесемками у щиколоток, в разношенные тапочки, издала визг, действительно похожий на собачий, помчалась, нелепо разбрасывая ноги, теряя тапки. «Вздумал, дурак, с дураком шутки шутить, — руганул себя Милюк. — Хорошо еще, улица пустынна и никто не видел».
…Мордвинов, оформив документально конфискацию ружья, вышел на улицу. Семы не было. Он вздохнул облегченно: не любил он это сопровождение. Достал из кармана часы. До обеда далеко еще… От желания курить пересохло во рту, как в сильную жару.
На базаре он обнаружил, что кисет остался в милиции. Пришлось махорку высыпать в карман.
— На охоту, ваше сковородне? — на правах давнишнего, хотя и шапочного знакомца, подцепил его безногий, намекая на берданку.
Петр Порфирьевич помедлил, набивая «козиножку», запалил ее, блаженно затянулся, щурясь от дыма, и только теперь ответил:
— Я, браток, не за дичью охочусь — за охотниками. А ты за кем? Смотри, глазами-то как стреляешь. Снайпер…
Безногий весело показал желтые зубы, он уже с утра был в подпитии.
— А я за теми, брат, охочусь, кто бы меня замуж взял, чтобы на руках носить.
— Ну-у… Тогда другое дело. Такая охота разрешена круглый год. Успех имеется?
— Один пока. Один.
— А ты ша-лун, — подмигнул Мордвинов. — Тебе что же, каждый день по успеху надо?
— Да ну тебя, — отмахнулся безногий, хлопнул себя в грудь. — Я один. Понял?
— А… а… — сменил тон Мордвинов. — Тогда за чем дело стало? Невест нет? Или что? Поди, боишься ошибиться?