И тут первый пират тоже повернул влево, идя почти навстречу торговцу. Клещи сжимались. Капитан торговца побледнел и затравлено оглянулся на стоящего сзади мага. Но тот только внимательно следил за противником, не предпринимая никаких ответных действий. И только когда над пиратским кораблем взвилась алая полоска, означающая приказ остановиться, а по палубе забегали вооруженные матросы, занимая свои места, свирепо рявкнул на рулевого:
– Лево руля!
И тот, даже не поняв, кто отдал команду, резко крутнул руль. Парусник легко повернул и понесся прямо на сворачивающее к нему пиратское судно. С палубы раздался хор испуганных голосов. Некоторые особо трусливые матросы ринулись к шлюпке.
– Еще Лево! – Скомандовал Гистон и капитан, увидавший вдруг слабую возможность спасения, подтвердил эту команду.
Но на самом деле, до настоящего спасения было пока далеко. Пират, до этого маневра торговца забиравший влево, резко сменил курс, пытаясь догнать ускользающую добычу. И тогда второй маг, стоящий на корме у левого борта, что-то резко бросил из пустых рук в корабль захватчиков.
Несколько долгих подзвонков казалось, что у него ничего не вышло. Однако, вскоре стало видно, что пират начинает отставать, а на борту у него творится что-то невообразимое. Капитан, не отводивший глаз от увеличительной трубки, внезапно побледнел и сделал оберегающий знак великих богов.
Гистон отобрал у него трубу, посмотрел и довольно хмыкнул. Теперь пиратам долго будет не до них. Брошенное магистром – природником заклинание быстрого роста пробудило во всех деревянных частях судна давно высохшие сучки и почки. И теперь пиратское судно быстро превращалось в густое сплетение ветвей, а подводная часть обзавелась пышными корнями. Хорошо, что у пиратов есть второе судно, которое уже мчится на выброшенный бандитами призыв о помощи. Иначе им вскоре будет негде сидеть, кроме как на ветвях, поблескивающих свежей зеленью молодых листочков. А торговец, выправив курс, спешно удалялся от места своей несостоявшейся гибели.
Впрочем, все более свирепые порывы урагана, сорвавшие один из малых парусов и утащившие его в серый водоворот, к особой эйфории не располагали. Похоже, самое серьезное испытание было у корабля впереди.
– Десять корзин рыбы! – С горечью бормотал Дик, шагая почти в полной темноте по узкой улочке Кахны.
Если учесть, что на местном базарчике десять корзин можно было сторговать за полсотни медных монет, то на Ружанском побережье они стоили раза в три дешевле. То-есть, чертов обманщик обменял Тимку не на десять корзин рыбы, а на семнадцать медяков! А ему, Дику, сказал, что продал за десять серебряных! И еще смотрел так мерзко, свысока!