— Да могу насовсем уйти! Хоть всю ночь свои тайны рассказывайте...
— Насовсем не надо, мы тебе еще пригодимся. А пятнадцать минут — извольте, сударь...
— Говори, — Зелимхан требовательно уставился на Костю — сдвоенный отсвет керосинок сообщал взору чеченца пламенное нетерпение.
— Вася, сядь у входа, — попросил Костя. — Вдруг Рашид услышит...
— Он не будет подслушивать, — покачал головой Зелимхан. — Он не такой. Раз сказал — не будет. Говори, что там за информация?
— Это очень хорошо, что он не будет подслушивать, — одобрительно кивнул Костя. — Потому что говорить мы будем совсем о другом.
— Не понял?
— Ничего насчет инцидента в Калмык-Юрте я не знаю, — признался Костя. — Сказал гак, чтобы Рашид не понял, о чем пойдет речь.
— Так... — в глазах Зелимхана мелькнула тень разочарования. — И о чем пойдет речь? Рашид спрашивал меня уже, я ему все сказал. С ним говорите, вам я ничего не скажу.
— Да и не надо, — покладисто согласился Костя. — Говорить буду я. И совсем недолго. А ты будешь внимательно слушать.
Зелимхан презрительно хмыкнул и дернул подбородком.
— Сестру Рашида знаешь? — приступил к общению Костя.
— Конечно. Я всех его родных знаю. Мы с ним как братья. Какую именно?.. Слушай, тебе какое дело до сестер Рашида? Давай о деле говори!
— В общем, Земфиру ты знаешь?
— Знаю.
— Очень хорошо. А когда в последний раз ее видел?
— Ну... Где-то с год назад.
— Ага... Кстати, а может, ты и не в курсе вовсе? Ты знаешь, что Рашид теперь не живет в родном селе?
— Слушай, я же дома был, с родственниками общался, неужели, думаешь, про друга не спросил? Конечно, знаю!
— И что Земфиру замуж выдали...
— Знаю, знаю — в январе!
— За араба...
— За араба?... Гхм... За кого точно, не знаю. Старики сказали — за моджахеда. Ну, типа, хорошего парня, нашего, стоящего...
— И все?
— Что — «все»?
— Больше про Земфиру ничего не знаешь?
— Больше — ничего. Тебе, вообще, какая разница? Ты, вроде, хотел о деле говорить?
— А мы и говорим о деле... Сейчас я задам тебе очень важный вопрос. Попрошу не выеживаться, а ответить на него прямо, с предельной искренностью. Потому что от этого вопроса во многом будет зависеть судьба Рашида...
— Ты кто такой, вообще? — враждебно прищурился Зелимхан. — Ты почему решил, что тебе можно чужие судьбы решать?
— Если ты заметил, я очень покладистый, терпеливый и вежливый, — Костя развел руками — вот, мол, какой я цаца. — Просто у меня работа такая. То есть своими колкостями и чабанскими остротами ты меня ни на что не спровоцируешь. Зря только время и энергию тратишь. Я тебя очень прошу: ответь сейчас на один вопрос, а потом пять минут послушай, больше от тебя ничего не нужно. Хорошо?