Сказано — сделано. Уже через пару часов в органы поступили до безобразия усредненные ориентировки на Земфиру: возраст, примерная внешность, ФИО. И сноска: очень опасна. Поди поищи и попробуй обезвредь. Также поступило негласное распоряжение насчет Музаевых вообще. Если где-то вдруг всплывет эта фамилия, сообщить туда-то.
Прямолинейный Вася Крюков озарился идеей и предложил своеобразный способ поссорить арабов с местными: растиражировать имевшуюся у нас кассету, снабдить достойными комментариями и продавать на рынках по сто рублей за штуку. Вот так, мол, обращаются с вашими дочерьми те, кого вы пригрели на своей груди. И посмотреть, что из этого выйдет. А мимоходом можно еще и денег заработать.
Рассудительный Иванов Васю поправил.
Поссорить, это, конечно, неплохо... Но задумка — дрянь. Во-первых, мы имеем нулевой, если не совсем отрицательный резерв доверия со стороны местного населения. Любая эскапада подобного типа со стороны федералов будет расцениваться как провокация. А уж о содержании и говорить нечего. Если бы там была сцена массового забоя арабами чеченских юношей с последующим отрезанием голов и развешиванием их по заборам, это еще куда ни шло. А вот именно такое: это по местным меркам жуткое оскорбление. Такая инициатива может запросто вызвать обратный эффект и эскалацию новой волны боевой активности. Нам оно надо?
Во-вторых, кто его знает, как ситуация обернется. Вдруг Земфира в ближайшую неделю не взорвется и нам каким-то чудом удастся выйти на ее семью? Тогда эта запись может стать мощным фактором психологического давления на ее старшего брата с целью выйти на саму смертницу.
Да и с точки зрения элементарной этики это нехорошо. Мы, конечно, не собираемся сердечно лобызаться с этими Музаевыми, и, по большому счету, нам, как нормальным оккупантам, наплевать на их судьбу... Но вот так свинячить людям — значит себя не уважать. После такого массового показа всей этой семье одна дорога — стреляться на месте...
Между тем в течение последующих двух суток был отчетливо зафиксирован положительный результат по информации, добытой нами в Галюгаевской. Напомню, добытой совсем неправедным способом, элементарным воровством и сокрытием улик от компетентных органов. Люди Лаптева (кто запамятовал, это главный гэрэушник группировки, вне команды — мой прямой начальник) успели-таки «снять» ряд занимательных бесед по тиснутым мною номерам. Шифртаблица имелась (опять я — какой же я все-таки красавец!), так что раскатали все до последнего словечка. Длилась вся эта доверительная благодать часа три, не более: потом, видимо, супостаты получили сигнал о ликвидации куратора и в рабочем порядке поменяли номера. Но этих трех часов Лаптеву хватило, чтобы сделать соответствующие выводы, экстренно организовать взаимодействие со смежниками, а кое-где и свой спецназ поднапрячь — и предотвратить несколько вполне приличных терактов. Правильно Витя заметил, если в обычное время деятельность «духов» можно было регистрировать недельными, а то и месячными отметками, то сейчас, перед амнистией, они вкалывали как стахановцы. Видимо, собирались годовую норму за эту неделю перевыполнить.