— Во дворе четверо, — доложил по рации Север. — Все со стволами. Большой к калитке пошел. Трое поменьше рассредоточились: двое за кошарой, по углам, третий — за домом. У меня в секторе — те, что за кошарой. За домом — не мой.
— За домом — мой! — тотчас же поспешил сообщить Мо. — И хозяин — мой.
— Как руку подниму — убираете собак, — приказал Антон, выходя из машины и переводя автомат в положение для стрельбы стоя.
— Зачэм прищол?! — зычно крикнул здоровенный бородатый мужлан с карабином, подходя к калитке и наводя ствол на Антона — видимо, тот самый Абай. Вид знакомой «Нивы», возглавлявшей колонну, его нимало не смутил — он даже глазом не моргнул, рассмотрев за рулем страдальца Ваху.
— Вот так ни хера себе — кавказское гостеприимство, — пробормотал Антон, осторожно поднимая правую руку вверх. Да простит нас Общество защиты животных!
Плюх! Плюх! Плюх! Плюх! — волкодавы, предсмертно провизжав, чуть ли не синхронно повалились наземь. Снайперы поразили цели с первого выстрела — с такого расстояния это совсем несложно.
Абай втянул голову в плечи и принялся озираться, поводя по сторонам стволом карабина: бородатая личина его выражала крайнюю степень недоумения. Откуда что берется?
— Точка окружена! — заорал Антон, укрываясь за «Нивой». — Твои сыновья сидят за кошарой и за домом — мои люди в них целятся. Считаю до десяти! Все должны выйти сюда, положить оружие, отойти на пять шагов и — руки за голову! После счета «десять» — огонь на поражение! Раз!!! Два!!!
На счете «десять» четыре карабина были хозяйственно прислонены к изгороди — не в грязь же бросать, оружие как-никак! — а Абай с сыновьями стояли, как было велено.
Связав хозяев стропой, произвели обыск, пользуясь подсказками Вахи. Мо, прибыв во двор, как заботливый гид, следовал за своим подопечным и ласково спрашивал, где что находится. Ваха незамедлительно отвечал. В этом аспекте у них с Мо установилось большущее взаимопонимание!
— Ничего особенного на точке не было, так, обычные нохченские «затарки», привычные для каждого, кто хоть единожды принимал участие в так называемой «зачистке».
С тыльной стороны дома — навес, под навесом короб с углем. Короб легко отодвигается в сторону, открывая ступеньки, ведущие в подвал. В подвале три камеры: двери железные, с настоящими «кормушками», как в обычном СИЗО. В одной из камер — четверо обросших наподобие Эдмона Дантеса типов, обряженных в какие-то неописуемые лохмотья. Все славяне. Безучастные лица, ничего не выражающие глаза, жмутся друг к дружке…
— Мир — дружба — свобода! — торжественно провозгласил Джо. — Российская армия объявляет вас свободными!