Между тем группа восхожденцев достигла позиции засадников. Бросив для профилактики за валуны две гранаты, «духи» переждали взрывы и шустро заскочили за бруствер.
С минуту над ущельем парило напряженное молчание — ждали результата. Затем те, на позиции, разом загалдели, высунувшись из-за валунов, рация Беслана ожила, передавая командиру информацию.
Беслан послушал последние известия, плюнул под ноги (Антон с интересом наблюдал в бинокль) и разразился проклятиями. Затем он хлопнул своего водителя по плечу и ткнул пальцем в сторону распростертых у джипа штатских.
Водила подбежал к джипу, убедился, что штатские не подают признаков жизни, и растерянно развел руками. Беслан в ярости топнул ногой, повернулся к арабу, безуспешно пытавшемуся очистить свое пальто от жирной грязи, и принялся жестикулировать, тыкая пальцем попеременно в сторону входа в ущелье, позиции засадников и куда-то себе за спину. Араб прислушивался с самым мрачным выражением лица и качал головой — моя твоя не понимает, но полнейшую гадостность ситуации ощущает в полном объеме!
— Ну, слава яйцам, — позволил себе тихо порадоваться Антон. — Вроде бы сделали все как надо…
…Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки…
Артур Шопенгауэр
Сыч оказался прав. Стучаться никуда не пришлось — равно как разгуливать по окраине с плакатом «У меня проблемы, к кому обратиться?!». Эти долбанутые Челуши расположены наподобие хорошего бастиона: с севера прямо к селу примыкает высокий скалистый берег Терека, с трех других сторон — пологие каменистые скаты древнего холма, на самой вершине которого, среди огромных валунов, и спрятано это разбойничье гнездо.
Длина этих скатов от вершины до того места, где спуск плавно переходит в равнину, составляет что-то около полутора километров, они достаточно хорошо просматриваются невооруженным взглядом на всем своем протяжении и, несмотря на упомянутую выше пологость, совершенно недоступны для транспорта из-за многочисленных складок и гигантских карманов вулканического происхождения. В село ведет единственная дорога, за которой удобно наблюдать сверху.
В состоянии приятного одиночества Ирина шла по этой дороге недолго. Туман утренний место имел, клокастый и клубчатый, как борода незабвенной памяти графа Толстого, и на месте этот туман не висел, а медленно перемещался с ветром куда-то за Терек. Так вот, как только очередной клуб размером с хороший скотный загон убрался с дороги и получился просвет, позволявший рассмотреть окраину села, из крайнего дома выскочили на дорогу трое и застыли на месте, глядя в сторону приближающейся путницы. А один из троицы вообще приставил к глазам бинокль и принялся беззастенчиво-таращиться, оживленно что-то бормоча — видимо, комментировал для соратников то, что сумел рассмотреть.