В процессе путешествия Ирина чувствовала себя крайне некомфортно. Одинокая русская женщина во вражьем стане… Полнейшая духовная изоляция, зыбкие гарантии безопасности и постоянное напряжение. За каждым шагом следят зоркие взгляды недругов, полные звериного вожделения, — откажись от нее хозяин, мгновенно схватят, распнут на спальном мешке и будут тешить свою дикую похоть, пока не изойдет кровью. Отходить от хозяина небезопасно — несмотря на запрет, начинают шушукаться вслед, пытаются тронуть ненароком, задеть, нечаянно толкнуть, обдают жарким чесночным дыханием. Даже просто справить нужду — огромная проблема. Следят, подсматривают, шагу ступить не дают…
Абу, мразь волосатая, оказался конченым эротоманом и извращенцом. На дневках, как следует пожрав, он требовал, чтобы Ирина раздевалась донага и забиралась к нему в постель. Когда это случилось в первый раз, женщина сначала отказалась, напомнив о своем бедственном положении. Араб достал из мешка Ирины вазелин, даденный ей Сычом, и сказал, что прекрасно помнит о состоянии своей переводчицы. И клянется, что не нанесет ей ни малейшего вреда. А если она не будет послушной… ну что ж — люди Беслана очень обрадуются неожиданному подарку.
Абу жадно и бесцеремонно ласкал женщину, наливаясь дурной похотливой силой, затем рывком перевернул ее на живот, навалился всей массой и, измазав ей задницу вазелином, с огромным удовольствием занялся содомским грехом, рыча и хрюкая, как обожравшийся чесноком павиан. Испытав непривычную боль, Ирина попыталась вывернуться, но Абу жарко нашептал на ухо, не прекращая фрикций: еще раз дернешься, гадина, вытащу тампон с мазью и отпользую по обычному варианту…
Пришлось терпеть. В ходе дневного отдыха араб повторил процедуру дважды — понравилось ему, видишь ли. Затем это мерзопакостное действо возобновлялось каждый раз, как только они располагались на очередной отдых. Единственно, что утешало, агрегат у араба был вполне нормальных размеров и не причинял травм. Ирина с ужасом представляла себе, что было бы, окажись араб такой же антропометрии, что и проклятый Махмуд Бекмурзаев…
…В конечный пункт путешествия — лагерь Руслана Умаева — прибыли под вечер. В Китум-Вале Беслан оставил две машины и половину людей — здесь была относительно безопасная зона, в большом конвое надобность отсутствовала. Третий день стояла ясная погода, багровое солнце торопилось спрятаться за неровную линию гор, тревожно заливая напоследок оставшуюся позади долину зловещей палитрой пожарного зарева.
Душа Ирины была переполнена тревогой и безо всякого зарева. Но закат, несомненно, усугублял. Едва увидела пятачок с зинданами, притаившийся в глубине лагеря, как все в мире перестало для нее существовать. Одна мысль билась в голове тревожным набатом — сынок, сынуля, кровинушка родная, сердце мое! Не сразу и поняла, что Абу дергает ее за рукав — требует исполнять обязанности. С огромным трудом взяв себя в руки, обернулась к арабу, хватанула воздуха, приходя в себя.