Полковник сидел на крылечке командирского домика и нервно курил. Завидев Антона, подскочил, дурашливо приложил руку к голове, сортирным голосом отрапортовал:
— Ваше приказание выполнено! Дама на месте! Четверо «двухсотых», один пленный, девять бойцов сучат копытами от нетерпения влиться в наши ряды, — полковник кивнул в сторону зинданов. — Так что транспорт вы кстати пригнали. Другие распоряжения будут?
— Не обижайтесь, дядь Толь, — виновато сказал Антон. — Простите засранца — ситуация так сложилась. Больше не буду.
— А больше и не надо, — меняя тон, буркнул полковник и кивнул Барину:
— Пошли, поможем девчонке…
В домике командира было скверно. Жарко натоплено, острая вонь свежего пороха и крови, стоны какие-то невнятные, керосинка тускловато чадит, придавая и без того зловещему зрелищу какую-то мистическую окраску. Справа от входа, в большой черной луже, лежал навзничь юный Мамад. В углу утробно скулил голый Руслан Умаев С простреленным бедром и скрученными за спиной руками. На кровати, скрючившись, как эмбрион, и тихонько подвывая, лежала нагая Ирина — грязная простыня под ней была сплошь испещрена свежими кровавыми пятнами.
— Ох ты ж, ублюдок ты вафельный!!! — разобравшись в ситуации, тихо процедил Антон и тотчас же прицелился из автомата в пах раненому Руслану. — Вот тут вы маленько промазали, дядь Толь. Тут надо было чуток повыше брать… Чего вы!
Это неудавшийся стерилизатор воскликнул от возмущения — Шведов, прикрыв собой Руслана, отвел ствол Антона в сторону.
— Мы его по-другому используем, — вкрадчиво сказал полковник, подмигивая соратнику.
— А! — озарился Антон. — Ну, конечно! Мы его Мо отдадим. Оч-чень хорошая мысль!
— Мы его вообще трогать не будем. И даже слегка полечим, — сказал полковник и, упреждая негодование младшего товарища, пояснил:
— Я про этого козлика кое-что знаю, Сыченок. Не торопись, он нам очень даже пригодится…
…Кто роет яму, тот упадет в нее, и кто покатит вверх камень, к тому он воротится…
Соломон Мудрый
В начале марта в прессе и на телевидении появились сообщения о групповом побеге наших военных из чеченского плена. Версии об обстоятельствах сего геройского поступка поступали самые противоречивые, а сами герои, якобы ухайдокавшие целую банду и проломившие грудью себе дорогу через всю Ичкерию, отказывались от интервью либо скупо сообщали: сидели, надоело, всех подряд завалили и удрали. И отстаньте — ну вас в задницу. Нашлись умные товарищи, которые объяснили широкой публике: после длительного пребывания в плену психика молодых людей претерпевает необратимые изменения, они становятся нелюдимыми, угрюмыми, раздражительными, и чтобы провести полноценный курс психореабилитации, необходимо довольно длительное время. Так что — в самом деле — отстаньте.