– Кто по-твоему шествует по правую руку от его величества?
– Если бы я еще знал, кто именно из них Филипп Красивый.
– Ох, дуб… Высокий, в черном с золотом, на голове не графская корона, как у братьев, а просто золотой обруч – скромничает. Видишь? А справа от короля, бородатый, белый плащ с крестом? Соображай.
– Неужто магистр?
– Он самый, мессир де Моле. Ничего себе, шествует в окружении высших персон Франции и делает вид, будто так и надо. Гордыня, гордыня. Считает себя ровней. Не удивлюсь, если великого магистра усадят рядом с Филиппом – его величество проявил здоровый цинизм, решил уважить старика напоследок. Или усыпить бдительность, в свете появившейся информации об утечке. Оцени, следом за королем и магистром – свита. Семь рыцарей Ордена и кажется, их пригласят занять свободные сидения у алтаря – братья считаются духовными лицами. Вижу Гуго де Пейро, визитатора Франции и Англии, командора Жерара де Вилье, командора Прованса Бернара де Ла Рока, Жоффруа де Гонневиля, приора Аквитании,… Остальные не знакомы.
– Ты что же, руководство Тампля в лицо знаешь?
– Да. Спасибо трудам медиаторов и фотоаппарату, который я контрабандой доставил сюда во время предыдущей заброски.
Иван оказался безупречно прав – магистру предложили кресло подле его величества, что давало понять любому знакомому с придворной символикой: Филипп считает Орден вернейшим союзником и выказывает мессиру де Моле глубокое почтение. Обычно справа от монарха усаживался дофин, как будущий преемник короны.
Среди черных траурных костюмов дворян магистр Тампля и его собратья выделялись снежно-белыми орденскими облачениями с алыми крестами, нашитыми на левую сторону плащей – над сердцем. Жак де Моле казался старше своих неполных шестидесяти лет из-за пышной седой бороды; волосы, как предписывается уставом, выстрижены в кружок, горшком. Запрет носить украшения магистра, видимо, не касался – на шее тяжелая цепь кованого золота с медальоном.
Представительный дедушка. Держится с королевским достоинством
К алтарю вышел настоятель, скорбящая паства встала. Хор грянул cantus gregorianus – по чину заупокойной мессы вначале исполнялось «Sanctus Dominus Deus».
– Часа на два, – шепнул Иван. – Останемся или вернемся в город?
– А у нас есть срочные дела?
– До вечера – нет. Ладно, остаемся. Когда в следующий раз доведется взглянуть на такое?…
* * *
Скверные предчувствия, терзавшие капитана Арно де Марсиньи последнюю неделю, сегодняшним днем обострились – в городе что-то происходило, но старый цепной пес службы городского прево никак не мог сообразить, что именно. Наоборот, после ужасающих событий на улице Боннель в Париже стало куда спокойнее – столица королевства будто начала исцеляться, подобно больному, у которого вскрылась истачивавшая его гнойная язва.