Ваня сразу предупредил: чувствуй себя здесь хозяином, никому не показывай стеснения или, Боже упаси, боязни. Морда валенком, доставшуюся в наследство от тамплиеров прислугу шпыняй в хвост и в гриву, на людей епископа внимания не обращай и вообще веди себя непринужденно.
Ты – человек короля. Хотел быть главным? Вот и отрабатывай навыки.
Выяснилось, что храмовники ценили удобства, а постулат о смиренном умерщвлении плоти воспринимали с юмором. В командорстве была хорошая баня с деревянными ванными, уборная по казарменному образцу выглядела шедевром современной гигиенической науки – отходы жизнедеятельности братьев-рыцарей и сержантов смывались из каменного желоба проточной водой акведука, построенного еще римлянами, и восстановленного затем тамплиерами. Постели в просторных кельях чистые: тюфяки застланные льном и тонкой выбеленной шерстью. Кухня обширная и чистая, есть ледник для хранения продуктов.
Шевалье де Партене исчезал с утра до ночи – работа есть работа, Славик же постепенно изучал замок. Иван оставил в командорстве четверых лотарингцев: бдеть, а при случае тащить и не пущать – это добавляло уверенности в себе, флегматичные и исполнительные здоровяки из гвардии герцога Тибо уверили: случись какая неприятность, они вчетвером смогут оборонять здание несколько часов, до подхода подкреплений.
Храмовники строили грамотно, при самой ничтожной угрозе перерубается канат захлопывающий железную подъемную решетку между низким входом в здание и привратным помещением, двери запираются на тяжелые засовы, а дальше сиди себе у бойниц да постреливай из арбалета – площадь перед Тамплем открыта, бей в любом направлении.
Вызвав негодование епископа Адемара Иван выгнал из командорства всех ангулемцев и две трети прислуги, а кладовые опечатал – до времени, пока не прибудут королевские легисты и чиновники казначейства для описи имущества. Впускать можно только братьев-доминиканцев и францисканцев из Sanctum Officium: арестованных рыцарей заперли в подвале, переводить их в тюрьму Сен-Николя никто не собирался, так надежнее.
Оставили трех поваров, конюха с мальчишкой-помощником, кузнеца да сарацина-кордовца с отрезанным языком – доставлять еду заключенным и новым господам, таскать белье прачкам в город и помогать по мелочи. Сарацин оказался человеком исполнительным и не вредоносным, он прекрасно осознавал свое положение раба, смысла бунтовать не видел и смене хозяев ничуть не удивился, принял как должное. Латынь понимал и даже мог нацарапать несколько слов на клочке пергамента при необходимости. Звали его Самир.