Маркова нехотя, ворча, повела их в подвал. Маленькое помещение кладовки представляло собой миниатюрный склад. Здесь расставлены по полкам бутылки с отбитыми горлышками, старая керосиновая лампа без ручки, примус без головки, стеклянные банки и тарелки с выщербленными краями; на гвозде — ведро с дырявым дном, связки ключей, моток проволоки. На полу — куски покрашенной фанеры, детский сломанный велосипед без колес, куски горбыля, штакетники, дырявые кастрюли.
Нужно было перебрать весь этот хлам, простукать стенки, проверить щупом пол. На все это ушло немало времени. Хозяйка угрюмо сидела на ящике из-под пива. Понятые вышли на улицу. Работали двое: следователь и работник милиции. В кладовке оказалась вторая дверь. Позвали понятых. Все вместе прошли во вторую кладовку, тоже заваленную фанерой, досками; здесь было даже колесо от автомобиля ЗИС. Начали с простукивания стен и тут же наткнулись еще на один ход, скорее лаз, проделанный в совсем маленькое помещение. Тусклая лампочка в сетке над входом скупо освещала стены, кучу полусгнивших досок и кусок телеграфного столба с крюками и изоляторами. Входная дверь зияла черным провалом (хозяйка выключила там свет: «Счетчик-то работает»). На его фоне бледными пятнами выделялись любопытные лица понятых.
Следователь поочередно с лейтенантом прощупывают пол. Несколько раз принимались рыть, но безрезультатно. Вот и опять щуп уткнулся во что-то твердое. Теперь хозяйка попросила помочь и начала копать: на глубине 80 сантиметров оказалась металлическая банка, а в ней завернутая в хлорвиниловую пленку пачка денег.
— Это последнее, — вздыхает Маркова, передавая пачку следователю, — больше ничего нет.
— Копайте еще!
— Да нет же больше ничего, вам говорят! Зачем зря время терять?
— Тогда разрешите нам...
— Нет, я сама.
И вынимает из ямы вторую пачку денег. В это время вдруг гаснет свет.
Оставив милиционера у двери, следователь с лейтенантом пошли к машине за фонарем. Понятые двинулись следом. Обжигая пальцы спичками, спотыкаясь о доски, гремя ведрами, все вышли на улицу. В лицо дохнула свежая прохлада вечера. Возвращаться в затхлый подвал, где возле ямы осталась лохматая, трясущаяся от жадности женщина, не хотелось, но работа есть работа, и ее нужно довести до конца.
Во всех квартирах горел свет. Только у Марковых окна темнели черными проемами: за неуплату им отключили электроэнергию.
Выкурив по папиросе и взяв фонарь, вернулись вниз. У входа милиционер шепнул следователю: «Пока вы ходили, я слышал подозрительный шорох, что-то она затеяла».