У Ивана Лукича уже не было и тени сомнений в виновности подследственных, но важно было выявить все детали совершенного преступления. Ведь только тогда суд сможет дать правильную оценку дела. А это необходимо и для полного оздоровления обстановки на комбинате.
На новый допрос были вызваны все подследственные. Вид у некоторых утомленный, угрюмый. Напряженная тишина воцарилась в кабинете следователя. Все, словно в предчувствии близкой развязки, с опаской глядели на кучу папок перед Столяром. Рядом лежал кодекс.
— Скажите, гражданин следователь, а что... будет нам... — спросил кто-то из подследственных и запнулся.
«Вот оно, долгожданное!» — подумал Столяр.
И тут резко, без разрешения поднялась Ирина Гольштейн. Метнув на Малинина и Горожанкина гневный взгляд, крикнула:
— Расстрелять бы всех вас, паразитов! Казнокрады грязные! Хватит вам таиться!
Ирина, с трудом сдерживая гнев, начала говорить о проделках тех, кто пользовался ее погрешностями. Так, будучи сменным мастером в цехе массового пошива, Ирина не вела строгого учета товарных ценностей. Нередко без накладных сдавала на склад крупные партии готовой продукции. Заведующий складом Цой воспользовался этим. Выписывая в конце каждого месяца общую накладную, он умышленно занижал количество поступившей от Ирины продукции.
Все, что сообщила Гольштейн, только подтвердило уже собранные следователем доказательства. Не ожидавший такого удара Цой оторопел, его сковал страх. И тут заговорил Столяр:
— Вы обвиняетесь в длительной преступной связи с бывшим директором комбината и другими.
Называя конкретные факты, следователь показывал хитро сфабрикованные преступниками документы на реализацию украденных ценностей. Так, по фиктивной фактуре значилось, что крупная партия товара отправлена одному клубу. На самом деле ценности были расхищены.
Цой не мог оправдаться и был вынужден признаться во всем.
Затем следователь открыл папку с документами (около сорока фиктивных счетов), свидетельствующими о хищениях начальника отдела снабжения Толмачева. Этот хапуга украл и разделил с сообщниками свыше 10 тысяч рублей, которые брал в подотчет в кассе комбината по указанию директора якобы для приобретения необходимых производству товаров. Старший бухгалтер Огай охотно списывал эти суммы, так как имел за это солидную мзду. И опять не без ведома Горожанкина.
Затем признается Малинин.
Но для полной картины преступления не хватало показаний самого директора комбината.
Следствие длилось уже пятый месяц. Кое у кого из коллег Столяра возник вопрос: «А может, пора закругляться?»