— Давайте поговорим откровенно, — предложил Иван Лукич, вызвав Малинина на допрос. — Вы уже пожилой человек, собираетесь на пенсию. Но как же, с какой душой будете отдыхать, если совесть ваша замарана?
Малинин укоризненно покачал головой.
— Вы уверены, что в прошлом я был заслуженно наказан?
— Трижды вас судили и каждый раз несправедливо? Не убедительно, Михаил Иванович.
Столяр — тонкий знаток человеческой психологии — уловил в настроении Малинина скрытое беспокойство, боязнь очередного наказания.
— Хочу напомнить вам, — продолжал Иван Лукич искрение, — честное признание принесет вам только пользу.
Как видно, Малинин почувствовал, что следователь действительно хочет помочь ему стряхнуть с совести тяжкий грех. Судя по тому, как Малинин вдруг задумался, сосредоточился на какой-то мысли, он вроде решился на признание. Но что-то сдерживало его.
— Что ж, — предупредил Столяр, — молчание не в вашу пользу. Идите. И знайте: так или иначе мы все выясним, и тогда вам не будет никаких скидок...
Иван Лукич не знал, как среагирует Малинин на эти слова и поэтому, не дожидаясь признания, вновь углубился в документы по его делу. Попутно продолжал изучать материалы о других подследственных.
Материалов все больше: фиктивные бухгалтерские отчеты, документы о незаконном использовании различных ценностей комбината, всевозможные приписки, нарушения кассовой дисциплины. А вот факт незаконного кредитования комбината и отпуска ему наличных денег, которые использовались в корыстных целях директором и его приближенными.
После тщательной экспертизы они обретают полную достоверность.
— Я считаю, что все нити преступления держит в своих руках Горожанкин, — поделился Иван Лукич с сотрудниками районной прокуратуры. С ним согласились.
Горожанкина вновь вызывают на допрос. Тот раздражен:
— Я повторяю: если уж вы захотели обвинить меня, то обвинить вы меня можете только в халатности!
По всей вероятности, он считал наказание за это преступление более легким и пытался направить следствие именно по этому пути.
Упорствовал не только директор. «Держались» Огай и Малинин, начальник отдела снабжения Толмачев и другие.
— Чем вы можете объяснить их поведение? — спросил прокурор области Тапалов.
Старший следователь уже думал об этом.
— Все очень просто, Баиш Хасанович, — солидарность подследственных на допросах — явный признак их спайки и в махинациях. Они, конечно, превосходно понимают, что стоит одному сдаться, как будет раскрыта вся шайка, — и тогда они понесут более строгое наказание.
Как ни упорствовал Горожанкин и другие, каждый очередной допрос все шире открывал завесу над тайной преступления. Столяр отметил существенную деталь: Малинин, Гольштейн и еще кое-кто держались с трудом и были на грани того отчаяния, которое и закончится признанием вины.