Поклеп, что уголь, если не обожжет, то замарает. А меня он и опалил, и грязью облил. Начались скандалы, ссоры. Мне до боли обидно было все это слышать, и душевная боль неописуемая, которой я ни с кем поделиться не могла, — не моя девочка Людочка, да и только! Кормлю бывало и слезами обливаюсь.
Дальше — больше. Разошлись мы. Муж уехал, свекровь года через два умерла, осталась я с тремя. Всего натерпелась, жизнь-то разная была, а когда детей подняла на ноги, сама заочно учиться поступила, окончила сельхозинститут. Да и зарплата стала больше. В совхозе жизнь с каждым годом лучше становилась. Так и жили.
В селе успокоились, со временем все забыли, но это люди: а я забыть не могла. Нет-нет, да и защемит сердце. Вдруг придет в голову, что моя настоящая дочь объявилась, и стану себе представлять, какая она.
Людочка росла ласковой девочкой, и я к ней больше, чем к другим детям, привязалась. А как в газетах напишут или по радио передадут, что после многих лет мать с дочерью или с сыном встретились, так я уйду куда-нибудь, выплачусь, чтоб дети не видели, а потом, как после болезни хожу.
Фрида Ивановна вытерла слезы, выступившие на глазах, помолчала.
— Простите меня за слабость, у нас, женщин, слезы близко. До сих пор не верю, что дочь нашла, хотя кажется, что скорее жизни лишусь, чем отдам ее теперь.
Вот так и шли годы, а остальное вы, наверное, знаете.
— Почему вы считаете, что ребенка подменили? — спросил я, как мне самому показалось, больше для того, чтобы сделать попытку разубедить ее.
— Я не могу вам это объяснить. Не знаю, как назвать. Как тогда у меня сердце повернулось к той девочке, так и до сих пор она у меня перед глазами стоит.
— Вы думаете, что вам умышленно подменили ребенка? — спросил я.
— Да. Считаю, что это она со зла на Якова. Скажите, а можно установить — мой это ребенок или не мой?
— Думаю, да. Но нужна судебно-медицинская экспертиза: исследовать кровь матери, отца и ребенка. И это только при удачном сочетании групп крови у отца и у матери.
— Я умоляю вас, сделайте все возможное! — с надеждой воскликнула Фрида Ивановна.
— Попытаюсь. Думаю, что мы разберемся в этой истории.
Посоветовавшись, мы решили, что целесообразнее начать работу с братом Фриды Ивановны — Яковом. Он подтвердил, что разговоры о его взаимоотношениях с Фросей соответствуют действительности.
О том, что у его сестры случилось с ребенком, он слышал, но никогда не придавал этому значения. Считал «бабьими сплетнями», а в том, что, мол, Фрида разошлась с мужем — виноват сам муж, ибо начал пить.
Ну, что ж. Сведения, хоть и скупые, но позволяющие допустить, что акушерка Фрося могла отомстить семье Домбергов.