«Хорошие ребята» между тем поехали отбывать срок. А Ирина Сергеевна успокаивала сына и обещала ему купить пальто точь-в-точь такое, как Димкино.
Следствие, допросы, обыски напугали Павла. Вечерами он сидел дома. Все думал о том, что теперь будет, и очень жалел своих друзей. Однако после суда на него опять навалилось безделье, лень, потянуло к бесцельным скитаниям по городу.
Как-то в воскресный день к Горшковым пришел Аникин и сообщил, что он окончательно договорился в автоколонне насчет Павла.
— Приходи завтра, будешь работать учеником слесаря. Поработаешь, глядишь, в главные инженеры выйдешь. Только давай не дрыхни, в 7.30 будь на месте. Зайдешь ко мне — вместе потопаем.
Павел начал работать. С непривычки было трудно. Домой приходил уставшим. Кое-как умывшись, бросался на кровать. Мать все это замечала и жалела сына.
— Пропади все пропадом. Мыслимо ли, чтобы по шесть часов у станка? А утром еле его добудишься.
Павел утешал себя тем, что скоро будет получка. Первая в его жизни получка. Он считал себя уже вполне взрослым, независимым. Павел решил, что прежде всего купит кошелек, — не класть же деньги просто в карман, а маме — какой-нибудь платок цветной, красивый.
Придет домой, раскинет платок:
— Это тебе, мама, с первой получки.
Потом откроет новенький кошелек, вынет из него деньги и тоже отдаст маме.
Четвертое число — день выдачи зарплаты. Еще по дороге на работу Аникин предупредил Павла, что с него следует сегодня, — он получает первую получку.
После работы Павел стал в очередь к кассиру. Ему подали ведомость. Он расписался в получении денег. Волновался так, что даже слегка дрожала рука.
Зажав в кулак 21 рубль, Павел опять пошел в мастерские. Его окружили дружки Аникина. Кто-то крикнул: «Качнем?» — и Павла начали подбрасывать вверх.
— Пошли, Павлик, — сказал Аникин.
— Тройку белой, колбаски, можно ливерной, один огурец в овощном отделе, — наставлял он по дороге, — луковица своя, из дома захватил.
На покупки истратили десять рублей. В кармане осталась еще десятка и кое-какая мелочь.
Любители выпить за чужой счет примостились за сверлильным станком, прямо на полу.
Тосты были обращены к Павлу, который чувствовал себя как-то неопределенно. Все это его никак не радовало.
С одной стороны, прельщало внимание, которым его льстиво окружали эти прожженные пьяницы, а с другой — было жаль бессмысленно истраченных денег.
Пили из одной банки. Дошла очередь и до Павла. Кое-как он выпил обжигающую жидкость.
Кто-то невнятно прочавкал:
— Что ж, дружки, маловато, наверно?
Аникин согласился и без всяких церемоний, протянув руку, предложил Павлику: