— А вы знаете, что пострадавший скончался от удара тяжелым предметом? Может, камнем или еще чем...
Сауранбаев, все еще думая о горе матери, в тот момент не обратил на эти слова особого внимания.
Прошло несколько дней. За это время стало известно, что накануне убийства в клубе была драка. И вот на допросе Толик Платов, шестнадцатилетний хмурый крепыш, после долгого настороженного молчания и угрюмого оглядывания по сторонам признался:
— Мы дрались с ним, с Николаем. Пустячно поссорились. В половине одиннадцатого он меня на улицу позвал. Думал, бить будет. Он с Ленкой хотел танцевать, я не давал, стал придираться к нему, он говорит: «Давай, выйдем»! Так грубо сказал, я пошел, а по дороге кому-то сказал: «Хамиту скажите!» Это мой дружок. Когда на улицу вышли, Храмов не стал драться, только сказал: «Не хотел тебя, парень, позорить при людях, давай не хамить друг другу, а разойдемся!» Я что-то петушился, когда понял, что он бить не будет, да и сам-то я не собирался. А Хамит подлетел, не разобрался и здорово стукнул Николая. Тот на колени упал, но вскочил, завязалась крупная драка, а люди разошлись... И мы тоже. Нет, мы его не догоняли, не убивали...
На одиннадцатый день дверь кабинета открылась, вошла мать убитого. Накануне ей возвратили вещи мертвого сына. Она положила завернутый в газету свитер:
— Не его одежда это. Он не любил свитера носить. Все костюм собиралась ему сшить хороший, но, вот, не успела.
— Как — не его? Чей же?
— Не знаю.
Нашли владельца свитера.
— Твой?
— Когда, не помню, но я его отдал убитому Храмову.
— Почему не забрал из милиции?
— Зачем мне продырявленный и окровавленный свитер?
— А ты откуда знаешь, какой он теперь?
— Я был вместе со всеми, смотрел.
На очередном совещании опергруппы начальник милиции сказал:
— Давайте еще раз попытаемся установить личность всех подростков, которые в драке обычно прибегают к ножу, к кастетам...
И через три дня были установлены приблизительно восемь таких ребят. Особенной дерзостью отличался Юра Бондаренко, он, по совершенно точным данным, никогда не расставался с кастетом.
Очередной допрос.
— Расскажи о себе, Юра. С кем дрался? Когда? Что знаешь об убийстве Храмова? Где кастет?
— Я дрался, бывало, но кастета у меня нет. И об убийстве, как вы говорите, Храмова ничего не знаю... Я недавно приехал, меня не было в Мерке, я на десять дней уезжал...
Сауранбаев внимательно посмотрел на Юру Бондаренко. Как бы заново, будто его только сию минуту ввели, и еще ни одного слова не сказал этот рослый, физически сильный парень, с волосами, аккуратно и строго зачесанными направо и вверх, с длинным упрямым и мужественным лицом, с прямым носом, с широкими бровями вразлет. Какая-то углубленная тень задирчивости легла на его лице.