А затем происходит следующее.
Однажды поздней осенью Ян и Эва, вернувшись из лесу, где собирали грибы, обнаруживают, что к ним в теплицу проник чужой. У печки скорченная фигура — молоденький парнишка в мундире десантника (очень потрепанном и грязном), рядом — автомат. Когда Ян открывает дверь, парень хватает оружие и целится в него. Лицо детское, худое, глаза испуганные. Разглядев, что они безоружны, он немного успокаивается, но по-прежнему начеку. Эва спрашивает, хочет ли он есть, он отвечает, что да; она дает ему несколько картофелин, он с жадностью ест.
Одна его рука обмотана грязным бинтом, из повязки торчат только два неподвижных пальца.
У него жар, губы обметаны, глаза лихорадочно блестят. Он спрашивает, не найдется ли у них обезболивающего, рука очень ноет — собака укусила. Эва дает ему аспирину, спрашивает, нельзя ли ей осмотреть рану. У нее есть и бинт, и антисептик.
Пока Эва делает перевязку, Ян, спрятав руки в карманы, сидит на постели.
Ян. Ты что, дезертировал?
Парнишка не сразу кивает.
Ян. Как тебя зовут?
Юхан. Юхан.
Ян. Давно скрываешься?
Юхан. Недели две уже. Дезертиров кругом тьма, скитаются по лесам, мародерствуют. Мне бы только до Хаммарса добраться. Это далеко отсюда?
Ян. А зачем тебе в Хаммарс?
Юхан. Не скажу. Просто я должен быть там не позднее вторника.
Минуту-другую все молчат. В печной трубе гудит ветер, дождь легонько барабанит по стеклянной крыше.
Эва. Может, приляжешь?
Парнишка, вдруг насторожившись, мотает головой, подтягивает автомат поближе к себе.
Эва. Почему ты сбежал?
Юхан. Да обстановка какая-то странная, не внушающая доверия. Наверно, потому они и мелют языком, не закрывая рта. Я вот думаю, а знает ли вообще хоть кто-нибудь, почему, эта война до сих пор продолжается.
Он кашляет, вид у него больной. Ян подает ему чашку кипятку, согретого на печке.
Юхан. Я сбежал не один, нас было несколько человек. Но все куда-то подевались. Троих почти сразу же сцапали… Я уж которые сутки не сплю… А боль-то, между прочим, потише стала.
Он растерянно таращится на Яна и Эву, голова его падает на грудь, но тотчас он просыпается с мучительной гримасой, бормочет: «Мне спать нельзя».
Юхан (улыбаясь). Вот если б я вас застрелил, тогда мог бы и поспать. А так мне боязно. И уйти не могу, голова кружится.
Ян. Расскажи, зачем тебе надо во вторник быть в Хаммарсе?
Юхан. Что? В Хаммарсе? Я сам так сказал? Не могу я вас застрелить, вы были добры ко мне. Да и вообще, я пока никого, к счастью, не убил.
И опять засыпает, на сей раз крепко. Ян нагибается, забирает у него автомат.