Любопытный эпизод рассказывает Надежда Давыдовна в своей книге воспоминаний «Свиданье с другом».
«Проходя под аркой, ловлю в зеркале проводивший меня черный взгляд поэтессы Кати Э. В нем такая жгучая ревность и злоба, что на секунду мне стало страшно. Кажется, женщина рада бы убить меня взглядом! Но страх сразу оттеснила радостная мысль: ревность ее не напрасна, и у Сергея под «холодком» («я с холодком», говорит он о себе) все же теплится ко мне живое чувство.
Мне двадцать, Кате, я думала, двадцать три. Она повыше меня, темные волосы и глаза, плакатно красивые, с правильными чертами лица, полна, но статна. И на диво легкая и плавная походка. У такой павы отбить любимого, пожалуй, лестно для юной девчонки (по годам я не так уж юна — мне двадцать лет, но по опыту любовному еще совсем дитя)».
Через несколько дней Надежда Вольпин выходила из Союза поэтов и столкнулась с Катей Э. Та решительно и требовательно подошла к Есенину. Он извинился перед Наденькой, пообещал завтра все объяснить и усадил Катю Э. в пролетку.
«Обиделась ли я? — вспоминает Вольпин. — Нет! Я уже знаю, что той не двадцать три, а тридцать два. И в своем девичьем неведении воображаю, что к зрелой женщине мне нечего ревновать Сергея. Тем более, что она… лишь предшественница. Я, точно девочка-подросток, полагаю, что настоящее чувство, одухотворенное, возможно только у молодых, с Катей же Сергея может связывать только то, что зовется физической близостью».
Следует заметить, что Надя Вольпин была девушка не простая, — у нее имелись свои мысли и представления о том, что такое любовь. Это явствует из приводимого ею в воспоминаниях разговора с Иваном Грузиновым, другом Есенина, человеком в высшей степени добрым и отзывчивым. Опекал он и Наденьку Вольпин, ценил ее поэтический талант, заботился о ней, устраивал ее выступления по всевозможным клубам, военным училищам, особенно, если гонорар там платили хлебом.
Однажды летним вечером Грузинов встретил Надю Вольпин в «Кафе поэтов» и предложил ей посидеть в его обществе.
— Есть разговор, — сказал он и спросил в лоб: — Надя, я вижу, вы полюбили Есенина.
Она молчала, ждала, что последует за этими словами.
— Забудьте, вырвите из души. Ведь ничего не выйдет.
Надя усмехнулась:
— Но ведь уже вышло.
Грузинов в ужасе выкатил на нее глаза:
— А Сергей уверяет, что…
— … что я не сдаюсь? Да, верно. Я не хочу «полного сближения». Но понимаете… Я себя безлюбым уродом считала. А тут полюбила, да как! На жизнь и смерть!
Она напомнила Грузинову строки Гете: «Какое счастье — быть любимой. А любить, о, боги! Какое счастье! «Гете… Уж на что он знал толк в любви, а ведь это значит, что любить — большее счастье, чем быть любимым. Ну, а Есенин… И Наденька делает вывод: «Он вроде завидует силе моего чувства… И правда: я не так воюю за встречную любовь, как берегу в себе неугасимый огонь».