Что он хотел сказать своей фразой? Что не намерен сдавать ее и предавать огласке частные дела «Инферно»?
Почему он собирается так поступить? В голову пришли только две возможные причины. Одна была старой песней — секс ради выгоды: «Будь со мной поласковей, крошка, и я никому не скажу то, что знаю». Другой — то, что он только подозревал ее в мошенничестве, но не имел никаких доказательств и всего лишь намеревался выудить из нее признание или, по меньшей мере, выкинуть ее из «Инферно». Если причина была первой, то он был дешевкой, а она знала, как обращаться с дешевками. Если же причина была последней, ну, в общем, тогда он был славным парнем.
Которого постигнет неудача.
Он наблюдал за ней, действительно наблюдал, его внимание полностью сосредоточилось на том, чтобы ловить каждый проблеск эмоций на ее лице. Лорна боролась с беспокойством, но оказавшись в центре такого пристального внимания, чувствовала себя очень скованно. Она предпочитала сливаться с толпой, оставаться в тени; анонимность означала безопасность.
— Расслабьтесь. Я не собираюсь шантажировать вас, принуждая к сексу. Не то, чтобы я не интересуюсь, — сказал он, — но я не нуждаюсь в принуждении, чтобы получить женщину, когда захочу.
Она чуть не подпрыгнула. Или он прочитал ее мысли, или же она стала по-настоящему небрежной, в сокрытии своих чувств. Но Лорна знала, дело было не в небрежности; слишком долго ее жизнь зависела от неослабевающей бдительности, и привычка обороняться прочно укоренилась внутри нее. Он прочитал ее мысли. О, Боже, он прочитал ее мысли!
Ее разум затуманила надвигающаяся паника; тут же рассеянная, резко вытесненная подробной картиной их обоих, занимающихся любовью. В течение какого-то дезориентированного момента времени она чувствовала, будто стоит вне своего собственного тела, наблюдая за ними двумя голыми, лежащими в кровати. Их тела, потные от усилий, переплелись вместе. Его мускулистое тело пронзает ее, прижимая к смятым простыням. Ее руки и ноги, бледные на фоне его оливковой кожи, сомкнулись вокруг него. Она чувствовала запахи кожи и секса, ощущала жар и его вес на ней, когда он плавно двигался внутри нее, слышала свое собственное учащенное дыхание, когда приподнималась навстречу его медленным толчкам. Она так же, как и он, была близка к кульминации, его движения стали сильнее и быстрее…
Она резко выдернула себя из видения, внезапно с ужасом осознав, что, если бы позволила продолжиться этому дальше, то унизила бы себя, достигнув настоящего оргазма прямо перед ним. Она и сейчас с трудом сдерживалась; соблазн, даже воображаемого удовольствия, был настолько велик, что ей хотелось вернуться и потеряться в этой грезе или галлюцинации, чем бы, черт возьми, это ни было.