— Языки. Я могу понять любой нужный мне язык, когда путешествую. Это называется ксеноглоссией. Гм... Еще ты знаешь, что у меня есть небольшой дар эмпата. Кое-что является просто забавой — я могу излучать люминесцентное свечение. Это обычно называют светом ведьмы.
— Спорю, это очень удобно, когда пропадает электричество.
— Такое случалось, — сознаваясь, улыбнулся он. — Это было особенно весело, когда я был ребенком, и мама заставляла меня выключать свет и ложиться спать.
Такая семейная жизнь была настолько чужда ей, будто он вырос на Марсе, и это вызвало у нее чувство неловкости. Чтобы уйти от этой темы, она спросила:
— Что-нибудь еще?
— В небольшой степени.
Она замолчала, обдумывая полученную информацию. Она много не знала раньше. Из рассказа Данте о себе и своей семье следовало, что их таланты развились с возрастом, а навыки росли, как любое другое умение, благодаря постоянному использованию. Если она начнет изучать свои способности, ото обнаружит ли у себя еще какие-нибудь таланты? Она не была уверена, что хочет этого. На самом деле, она была почти уверена, что ничего нового не обнаружит. С нее хватало и того, что было.
Теперь, когда она находилась вдали от его дома, она почувствовала себя незащищенной и уязвимой. Хотя его деспотичный способ удерживать ее там раздражал, возможно, это была неплохая идея. Там она была изолирована от мира, способна более спокойно обдумать, что значит быть одной из одаренных — пусть даже скромной «безродной», а не Рейнтри или Ансара, что она уподобила тому, чтобы быть «Фольксвагеном» по сравнению с… ну, в общем, с «ягуаром» — потому что у нее не было собственной защиты. С каждой минутой они все ближе подъезжали к Рено, и с каждой минутой она становилась все более и более беспокойной. К тому времени, когда он выехал на автомагистраль, соединяющую штаты, и они присоединились к интенсивному движению, у нее почти началась паника.
Старые привычки и модели поведения очень трудно ломать. Целую жизнь осторожности и секретов не просто было враз изменить. То, что было достаточно легко обдумывать в изоляции, оказалось полностью иным в реальном мире. Мать Лорны была не единственным в ее жизни человеком, так негативно реагировавшим на ее способность. Данте мог называть это даром, но в ее жизни это было скорее проклятием.
Она внезапно почувствовала головокружение и тошноту лишь от одной только мысли погрузиться в этот новый мир еще глубже. Ничего не изменится. Если она позволит кому-либо узнать о себе, то откроет себя для насмешек — это в лучшем случае, или для преследования — в худшем.