— Ну, Машенька, — разочарованно протянула Агриппина Зиновьевна, — лучше не могла найти? Он же нищ и гол как сокол! Ванечка, надо что-то предпринять. Говорила я тебе — мужа ей надо. И вот дождались — сама нашла! Да скажи ей что-нибудь. — Агриппина Зиновьевна повернулась к мужу. — Или вызови этого Булатова, поговори с ним.
— А если у них и вправду любовь? — спросил Иван Архипович.
— Любовь! — с презрением произнесла Агриппина Зиновьевна. И Милюнэ удивилась, как она произнесла это слово. — Знаем мы эту любовь! Лишь бы помять девку, испортить ее!
Она говорила зло, и Милюнэ чувствовала, что эта злость направлена против Саши Булатова.
— Он не испортил! — гневно ответила она. — Он очень хороший, лучший на свете человек. Не надо о нем так говорить!
— Совсем закружил девке голову, — устало произнесла Агриппина Зиновьевна. — Ну, а на что будете жить-то?
— Если хотите, я буду продолжать вам служить, — сказала Милюнэ.
— Ну что же, — после некоторого раздумья произнесла Агриппина Зиновьевна. — Мы к тебе привыкли, ты нам как родная стала. Так и быть, приходи…
Милюнэ собрала в узелок нехитрые свои пожитки.
— А свадьба когда? — спросил Тренев.
— Свадьба будет весной, — ответила Милюнэ.
— Нет, так дело не пойдет! — Агриппина Зиновьевна отобрала узелок у Милюнэ. — Если уж парень тебя берет замуж, то пусть все делает по-честному, благородно.
Иван Архипович тоже принялся уговаривать:
— Машенька, мы отвечаем за твое будущее. А вдруг твой Булатов весной возьмет да и уедет? Оставит тебя одну.
Милюнэ не совсем понимала, о чем идет речь, но догадывалась — хозяева принимали Булатова за обычного тангитана, который берет местную женщину только на время своего пребывания на Чукотке. Ну и что же? Если даже это будет так — пусть! Значит, так надо Саше.
Поздно вечером того же дня она тайком выскользнула из домика Треневых и пришла к Булатову.
На следующее утро в дверь раздался громкий стук.
Это был начальник милиции Ново-Мариинска Струков.
— Булат, начальство тебя требует вместе с сожительницей!
— Это какое такое начальство? — спокойно спросил Булатов.
— Сам Громов.
Булатов откинул щеколду, и Струков вошел сначала в крохотные сени, где хранился уголь, и оттуда уже в теплую комнату.
Милюнэ успела накинуть на себя платье и испуганно смотрела на вошедшего.
Струков внимательно оглядел ее и — одобрительно сказал Булатову:
— Лакомый кусочек отхватил… Но предупреждаю — даром это тебе не пройдет. Жениться придется. Обвенчаем с дикаркой — вот будет потеха! — хихикнул Струков, осматриваясь в комнате. Проведя рукой по стене, строго спросил: — Где брал известку?