Шахтер колупнул пальцем мерзлую землю и поднес к глазам Тымнэро:
— Видел — лед? Тает… Вот это и есть вечная мерзлота — подземный лед и холод. Вся чукотская земля сидит на этом вечном холоде.
Тымнэро взвалил на спину мешок, а второй взялся нести шахтер.
Обратно идти было трудно — вверх по уклону. Часто приходилось останавливаться и отдыхать. Шахтер, видно, любил поговорить.
— Я тебя давно примечаю — возишь зимой уголь… И чего ты ушел из тундры? Олешек, видно, не стало? А зря ты это сделал. Тут в прошлом году ваши с королем приезжали. Ходил я смотреть на него. Ничего королевского у него, прямо скажу, не было. Так, пьяный старик — и больше ничего. Зато девки хороши были… Насчет девок молодцы вы — одна другой краше! И как звать тебя знаю — Тымнэро… А меня Сергеем Кошелевым зовут. Ну, будем знакомы!
Шахтер взял руку Тымнэро в свою большую, как лопата, ладонь и крепко сжал.
Дорогой при ранних сумерках Тымнэро вспоминал раздробленную радугу на стенах подземелья и старался выговорить русские слова: вечная мерзлота, Сергей Кошелев…
Бессекерский сидел в промороженном насквозь железном складе и считал песцовые шкурки. Маловато нынче их — товара настоящего нет, нечем торговать. Осенью, краем уха подслушав, что Свенсон ввозит оружие на Чукотку, Бессекерский решил — американец не станет зря это делать, он всегда чует точно, где будет пожива.
А вот поживы нет. Ружье покупают не на год. А тем более чукчи. Купит он какой-нибудь захудалый винчестер и лелеет его, словно бабу. Вычистит, пристреляет по-своему, снимет все лишнее, по его понятию ненужное, обточит приклад по своей щеке и сошьет нарядный чехол из кожи.
Надеялся продать оружие анадырским обывателям — собирались создавать особую милицию. Но с возвращением прежних порядков надобность в этом отпала.
Теперь Бессекерский не знал, что делать с таким количеством винчестеров. Хоть вези их обратно в Сан-Франциско, где они были закуплены за большую партию чукотской пушнины.
Бессекерский расхаживал по гулкому складу, и скрип снега под его ногами отдавался эхом в раскаленных морозом металлических стенах, покрытых инеем.
Надо было уходить из склада. Бессекерский еще раз оглядел помещение. Пар от дыхания поднимался к высокому потолку и оседал на железе. Холодно… Черт знает что за земля! Большую часть года холодина, да и летом не скажешь, что жарко. А мысль о том, что под оттаявшей тундрой лед простирается на немыслимую глубину, отравляла радость от летнего тепла. Уехать бы в теплые края, где есть зеленые леса и настоящее жаркое лето. Но уезжать рано… Маловато накоплено, чтобы спокойно и беззаботно прожить оставшиеся годы. Да еще эта неудача с оружием…