Бен посмотрел на Джефа поверх ее головы, глаза его были ледяными.
− Еще раз упомянешь ее имя, и я тебя размажу по всему этому ранчо.
− Вы мне не верите? − насмехался Джеф. - Она сказала, что Уоттс сделает за деньги что угодно. Она сказала ему когда и где встретиться со мной, помогла все это устроить. Почему, как Вы думаете, мы заполучили его так легко. Разве я выдумываю, Аделина? Давай, скажи ему, что это неправда. Я хочу увидеть, как легко ты солжешь.
Адди не могла издать ни звука. Она знала, что должна отрицать обвинение, чтобы спасти свою шкуру, но не могла.
− Адди, − сказал Бен, и она медленно подняла голову, боясь увидеть подозрение на его лице, зная, что не сможет отрицать правду, если он спросит ее об этом. Казалось, время застыло, и она оказалась лицом к лицу с двумя вариантами прошлого, размышляя, какое из них повлияет на ее будущее. Сейчас будет произнесен вечный приговор, и хотя она боялась грядущего, но у нее не было выбора.
Дрожа, она взглянула Бену в глаза. Она не увидела в них ни тени подозрения, порицания или вопросов. Только заботу о ней и проблеск нежности.
− Я должен был оставить тебя дома, − спокойно заметил Бен. − Ты не должна была подвергаться этому.
Она молча кивнула, переполненная чувством облегчения. Все было хорошо. Он ее любил достаточно сильно, чтобы не поверить. Он отверг слова Джефа, как мусор. Бен обнял ее рукой за талию и, улыбаясь сардонически, взглянул на Большого Джорджа.
—Со временем, вы себя погубите. Я просто хочу, чтобы вы знали, что я приложу все усилия, чтобы облегчить вам задачу. − Он вдруг замолчал, как будто что-то припоминая. − И если у вас есть вопросы по поводу «Санрайз» и его управления теперь, когда Рассела Уорнера больше нет, будьте уверены, что мы будем следовать его традициям. Только вы скоро поймете, что я не такой добродушный и всепрощающий, каким был Расс. Я не успокоюсь, пока ваш долг не будет уплачен, и вы не окажетесь на коленях. Это займет какое-то время, но я это сделаю. Ограждение будет поставлено, на сей раз навсегда, и я собираюсь выжать из вас все соки, пока ранчо не пересохнет, а скот не превратится в скелеты. Я собираюсь вас уничтожить, и однажды вы пожалеете, что убрали Раса, а на его месте теперь я.
После этого визита, казалось, Бен смирился со смертью Расса. Он не был поглощен местью, как того опасалась Адди, но в его глазах появлялся особый блеск, когда упоминали Джонсонов. Теперь походка его была легче, но как всегда самоуверенная, его стало нелегко разозлить, и он чаще улыбался. Казалось, ранчо зажило новой жизнью, как если бы солнце вышло из-за туч. Адди все еще была единственной, решавшейся спорить с Беном и бросать ему вызов, но она делала так только, если получала от этого удовольствие. В ответ он проявлял необычное чувство собственника по отношению к ней, заявляя права на ее время и внимание с несравненным высокомерием, за которое она одновременно ругала его и тайно любила.