— Так он с этого начал? — спросила Элеонора. — Пришел к мистеру Сэнделу?
— Да.
— По-моему, это окончательно доказывает, что он на самом деле Патрик. И в конце концов, если бы это был не Патрик, его легко было бы поймать на какой-нибудь ошибке. Спросить что-нибудь о нас, о порядках в нашем доме.
— Нет, это не Патрик!
— Саймон, дорогой, у тебя просто это не укладывается в сознании, — сказала Беатриса. — Элеонора права — тебе нелегко будет привыкнуть к мысли о его возвращении. Но когда ты с ним встретишься, тебе станет легче. Легче признать его за брата. Он бесспорно Эшби, и он так похож на тебя.
— Патрик вовсе не был так уж похож на меня.
Тут вмешалась Элеонора:
— Он был очень даже похож на тебя, Саймон. Очень. Вы же близнецы.
— Если бы я убежала из дома и вернулась через несколько лет, ты бы меня признала, Джейн? — спросила Сандра.
— Несколько лет ты бы не выдержала, — ответила Джейн.
— Почему?
— Ты бы тут же прибежала обратно.
— Зачем?
— Чтобы посмотреть, как мы тут все переживаем.
— А когда он сюда приедет, тетя Беа? — спросила Элеонора.
— Во вторник. По крайней мере, мы так договорились. Но, если хотите, можно отложить — пока вы не свыкнетесь с этой мыслью. То есть… — Беатриса взглянула на Саймона. У него был огорошенный и прямо-таки больной вид. В своих худших предчувствиях Беатриса не представляла себе такой реакции с его стороны.
— Если ты воображаешь, что я когда-нибудь свыкнусь с этой мыслью, то ты ошибаешься, — заявил Саймон. — Мне все равно, когда этот тип объявится. Я уверен, что это — самозванец, и я никогда не признаю его за Патрика.
Он встал и вышел из комнаты. Беатриса заметила, что он пошатывался, словно пьяный.
— Я никогда не видела Саймона в таком состоянии, — с недоумением сказала Элеонора.
— Наверно, надо было его как-то подготовить. Боюсь, что это — моя вина. Мне просто… не хотелось его выделять из всех вас.
— Но ведь он любил Патрика! Почему же он не радуется его возвращению? Хотя бы немного?
— А по-моему, это ужасно: вдруг кто-то обрушивается как снег на голову и захватывает твое место, — заявила Джейн. — С какой стати? Ничего удивительного, что Саймон так рассердился.
— Тетя Беа, можно я буду встречать Патрика в голубом платье? — спросила Сандра.
Беатриса дождалась конца вечерней службы и затем подошла к дому викария. Она шла сообщить Джорджу и Нэнси о возвращении Патрика, но на самом деле ей хотелось излить викарию свои сомнения и огорчения. Когда Джорджу Пеку удавалось переключить свое внимание от мира античности на события окружающей жизни, от него можно было ждать и утешения, и дельного совета. Ничто, казалось, не могло вывести Джорджа Пека из душевного равновесия. Видимо, полагала Беатриса, близкое знакомство с делами античности, вдобавок к профессиональным обязанностям по исцелению больных душ в деревенском приходе выработали у него иммунитет к потрясениям. Его не удивляли ни безобразные деяния древних, ни нарастающее равнодушие к религии в современной сельской Англии. Поэтому Беатриса шла со своими тревогами не к Нэнси, а к ее мужу. Нэнси бросилась бы ее утешать и успокаивать, а Беатриса нуждалась не в утешении, а в поддержке. Кроме того, Нэнси, которая забыла про существование Патрика, вряд ли могла помочь Беатрисе; другое дело викарий, который обучал мальчика и, наверняка, прекрасно его помнил.