И Франк рассказал о своем путешествии в Амерсфорт и не скрыл, что приписал спасение Вальтера своему сопернику. При этих словах лицо пастуха прояснилось и он протянул руку своему воспитаннику.
– Ты поступил прекрасно, сын мой, – проговорил он с чувством. – Но ты не оставишь неоконченным начатого дела… ты отдашь жениху подарок его невесты.
– Да, батюшка, – сказал Франк, вздыхая и закрывая коробочку.
– Но этого мало, дитя мое, – продолжал старик, – надо забыть эту молодую девушку.
– Вы требуете невозможного, отец мой… возьмите лучше мою жизнь.
– Обещай мне, по крайней мере, не стараться видеться с ней и, если случай сведет вас, не открывай ей твоей любви.
– Это я могу вам обещать.
– Я верю твоему слову, теперь прощай.
– Вы оставляете меня?
– Да, тебя ждет Шафлер.
– Когда же мы увидимся?
– Может быть скорее, нежели ты думаешь.
И пастух пошел к своему стаду, а Франк медленно взобрался на возвышенность, где стоял замок Шафлер.
Старое родовое наследство графа Жана состояло из замка и двух флигелей, где помещались фермы. Здание было ветхо, но могло простоять еще долго, потому что построено было прочно. Оно было окружено рвом, всегда наполненным водой; перед главным входом был подъемный мост. Вокруг рва тянулись тенистые аллеи высоких деревьев, отделявшие замок от других пристроек, где помещались фермы со всеми своими принадлежностями. Кроме того весь замок был еще окружен стеной, обвалившейся в некоторых местах, и другим рвом, так что подступы к старому замку были довольно трудны.
Подъемный мост был опущен и Франк был встречен во дворе графом Шафлером, который принял его ласково и, узнав о последней экспедиции капитана Салазара, где чуть было не погиб оружейник, рассердился, что епископ позволяет подобные разбойничества. Он поблагодарил также Франка за спасение Вальтера и за то, что успокоил Марию и ее мать. Когда же молодой человек подал ему розу, присланную невестой, граф в восторге схватил цветок и прижал его к губам. Бедный Франк отвернулся, чтобы скрыть волнение.
– Не смейся надо мной, мой друг, – сказал рыцарь с чувством, не понимая настоящей причины волнения Франка. – Тебя удивляет мое ребячество, моя радость при виде цветка, но ты не знаешь, как сильно я люблю Марию. Если ты когда-нибудь полюбишь, то поймешь меня.
Франк употребил нечеловеческое усилие, чтобы улыбнуться и проговорил мысленно: «Боже, дай мне силы перенести все мучения!»
– Теперь пойдем со мной, – продолжал граф. – Я хочу пожать руку пленнику, а потом выпрошу у епископа свободу отцу Марии. Но ты еще не был в моем замке… Пойдем, я покажу тебе, как я украсил его для моей жены… Ты скажешь мне, отгадал ли я ее вкус.