– Это не трудно отгадать. Вы торопитесь не без причины, а эти причины должны быть очень важны. Все знают, что абденгофский монастырь не на хорошем счету у монсиньора бурграфа, потому что монахи имеют сношения с епископом Давидом и проклятой треской… Храбрые удочки наблюдают за ними, и если поймают какого-нибудь эмиссара-бургундца, то зарежут его и кинут в воду.
– Что ты поешь мне спьяна и за кого принимаешь меня? – вскричал Вальтер, горячась все более.
– Да, кажется, я не ошибусь, если приму тебя за посланного от епископа Давида и если скажу утвердительно, что ты идешь из Дурстеда.
– Ну, так что же, что из Дурстеда?
– Он признается, друзья мои! – вскричал Фрокар обращаясь к присутствующим. – Это треска!
– Правда, правда! – заревели пьяницы.
– Да, это должен быть шпион, – заметил лодочник хриплым голосом, – я как увидел его, тотчас подумал: это шпион, непременно шпион.
И товарищи Фрокара прибавили:
– Это треска, убить его и в воду!
И все гуляки, повторяя эти слова, хотели броситься на оружейника, но с ним нелегко было сладить. Отступая перед толпой, он вынул единственное оружие, которое взял с собой из Дурстеда – огромный нож с деревянной ручкой, и размахивая им, вскричал:
– Подойдите, пьяницы, попробуйте тронуть меня. Я вижу, что с вами не может быть другого объяснения, как на ножах. Я вам докажу, что хорошо действую этой игрушкой.
– А! Ты угрожаешь нам, разбойник? – заревел перевозчик. – Погоди, я разобью тебе рыло, так что тебя не узнает сам дьявол.
И он тоже схватил со стены два ножа.
В те варварские времена простой народ в городах и селениях находил дикое удовольствие в драке на ножах, и в Голландии это вошло в такое обыкновение, что еще в прошлом столетии не могли истребить его в некоторых провинциях. Правительство не только позволяло эти кровавые поединки, но часто члены его сами присутствовали при этих драках. В кабаках и гостиницах висели по стенам ножи. Кто отказывался драться, должен был угостить противника кружкой водки. Впрочем, эти поединки не были смертельны. Противники старались только ранить друг друга в лицо, и особенное искусство состояло в том, чтобы оцарапать щеку и нарисовать на ней ножом крест или полумесяц. Только неловкие новички отрезали друг другу носы или губы. В некоторых селениях не было ни одного человека без рубца на лице.
Перевозчик пользовался репутацией искусного бойца на ножах, и, желая разрисовать лицо Вальтера, позвал его с собой, вышел из кабака и пригласил присутствующих полюбоваться, как он разделается с треской.
Мастер Вальтер не был забиякой, однако не хотел отступить перед пьяными поселянами, между которыми замечал несколько подозрительных лиц. Он был уверен, что если откажется от вызова, все бросятся на него и ему трудно будет сладить со всеми.