Занила распахнула рот, словно рыба, выплывшая на поверхность, с шумом вдыхая воздух. Сколько она не дышала? Вокруг было темно, но эта темнота была ничто по сравнению с тем, откуда она только что вернулась. Вокруг была ночь, обыкновенная зимняя безлунная ночь. Только снег на земле светился призрачным серебром. Наверное, было холодно, но Занила этого не чувствовала. Она вообще не ощущала собственного тела. С трудом собрав все свои силы, Занила запрокинула голову, пытаясь понять, где она находится. Тут же миллион иголочек вонзился в ее позвоночник, заставив тихо застонать. Но, по крайней мере, Занила все вспомнила: она была на княжеском дворе, висела на столбе… Сколько прошло времени? Занила снова позволила своей голове упасть на грудь. Это дало ей возможность рассмотреть собственные ноги, плетьми свисавшие вдоль столба. Впрочем, теперь Занила уже чувствовала свои легкие, горевшие огнем от морозного ночного воздуха, и позвоночник, продолжавший ныть тупой болью. Эти ощущения нельзя было назвать приятными, но уж лучше они, чем ничего! Занила попыталась пошевелить пальцами на ногах, потом повела ступнями, потом согнула колени, подтянув ноги под себя. Одеревеневшие мышцы отозвались такой судорогой, что Занила застонала уже в голос. О том, в каком состоянии ее руки она пока даже думать не хотела.
Дружинник, совсем молодой еще безбородый парень, нехотя плелся по княжескому двору. Он старался идти как можно медленнее, впервые подумав, что строители могли бы срубить княжеский кремль и попросторнее. А кто бы на его месте торопился, получив от воеводы такое указание?! И угораздило же его попасться ему на глаза! И ведь самое обидное было, что на эту ночь выпадало вовсе не его дежурство. Рыжий (дружинник про себя помянул и его и всех его родных) попросил поменяться с ним, а он и согласился. Кто же знал, что на свою голову? А воевода тоже хорош! Он, конечно, воевода и многое лучше знает, но неужели для такого дела не мог холопа какого найти! Только подумать: рабыню малолетнюю, которая вчера утром на князя с ножом бросилась, два дня у столба провисела, но так и не сказала, кто ее подослал, хоронить! Дружинники говорили, воевода хотел еще приказать плетьми ее постегать, но какого толку, если она в себя так и не пришла? Воевода каждые два часа ходил на задний двор смотреть, не очнулась ли. Не очнулась. Когда он этой ночью в очередной раз подошел к столбу, упрямая девчонка уже не дышала. Воевода грязно выругался. Не зная, на чем сорвать злость, со всей силы пнул кованым сапогом столб так, что худенькое тельце, подвешенное к нему, закачалось. Впрочем, самой рабыне уже было все равно. Она перехитрила их: так и не назвала княжеского врага, и продать ее теперь не удастся! От того шел воевода мрачнее тучи и мальчишке дружинному, попавшемуся ему на пути, бросил коротко, махнув рукой в сторону заднего двора: «Сними и закопай!»