– Ну если это всё ван дейки, то конечно, – попытался отшутиться Троцкий и осекся. – Понял, Владимир Ильич. Я сейчас же подпишу приказ об освобождении всех работников искусств от субботников.
Так закончил свое выступление бывший кавалергард Брянский.
Павел Владимирович был мужественный человек. Однажды в кругу друзей он с грустной задумчивостью сказал:
– Братцы, а вы знаете, ведь мне конец… Это не потому, что я не могу сейчас пойти с вами и выпить. Дело в другом: мне не хочется выпить! А это значит – все…
И в самом деле, очень скоро мы узнали, что у него обнаружили очень тяжелую форму рака. Он никогда не жаловался на боль, ходил, покряхтывая, и все думали, что у него просто такая манера поведения…
И ушел он тихо и незаметно – великолепный артист и замечательный человек из плеяды людей необыкновенных.
Еще работал в детском театре золотокудрый красавец Славка. Фамилию его я уже не помню. Он сыграл в каком-то спектакле сказочного принца, и на том его артистическая карьера завершилась. Дело в том, что он увлекался еще и стихами и разрывался между сценой и поэзией. Два-три стихотворения он даже сумел где-то опубликовать.
История, которая с ним случилась, произошла во время визита в нашу страну шаха Ирана Реза Пехлеви со своей очаровательной супругой шахиней Сорейей. Шума и треска тогда было очень много. И по этому поводу в Москве даже стали ходить анекдоты. Правда, больше связанные с шахиней, чем с шахом, который не представлял для обывателей никакого интереса.
И вот в самый разгар официальных визитных страстей приходит Славка на репетицию и небрежно сбрасывает с себя свой кремовый пыльник (были еще в то время такие легкие летние плащи). Потом медленно оборачивается к своим товарищам, и у всех отвисают челюсти: на груди Славки, на голубой муаровой ленте, переброшенной через шею, красуется огромный шикарный орден явно восточного происхождения. Об этом можно было догадаться по синему эмалевому полумесяцу, который сразу бросался в глаза.
– Славка, откуда?
Славка помялся немного («Даже не знаю, имею ли я право говорить об этом…») и наконец решился.
– Только между нами, ребята, – предупредил он. – А то и мне может быть плохо, да и вам не поздоровится. Короче. Черт меня дернул пойти позавчера в Книжную лавку, что на Кузнецком Мосту. Сказали, что там есть старое издание Ланга «О сценической игре». Заворачиваю за угол и вижу: стоит у Дома моделей огромная толпа. Всю улицу перегородила.
– В чем дело? – спрашиваю.
– Шахиня, – сказали, – решила посмотреть наши модели.