– Дыр-быр-бур… Бур-дур-дыр…
Наконец проходит десять дней и довольный Сережа заходит к соседям.
– Я готов. Когда концерт?
– Какой концерт? – Ширвиндт явно не понимает, о чем идет речь.
– Как «какой»? – Сережа в растерянности. – Концерт, где подарки будут давать.
– Понятия не имею.
– Да ты же мне текст дал – на узбекском языке. Я его выучил наизусть!
– Старик, я же не знаю узбекский. Как я мог тебе дать?
– А сейчас посмотрим…
Сережа выбегает из номера и вскоре возвращается с узбеком.
– Вот, – дает он ему текст и тычет в него пальцем, – прочитай-ка, что здесь написано.
Тот долго рассматривает бумажку и с трудом начинает читать:
– Дыр-быр-бур… Ребята, это какая-то хреновина, извините меня. По-моему, такого языка вообще нет.
И тогда до Сережи доходит.
– Ну, паразиты, – грозит он, – я вам тоже сделаю! – И хлопает дверью.…
Они никого не хотели обидеть. Да разве ж и можно веселой шуткой обидеть кого-то?
Был у нас в труппе артист Гоша (царство ему небесное!). И вот прибегает он однажды ко мне в номер чуть не со слезами на глазах.
– Левочка! Левочка! Что мне делать? Пришла срочная телеграмма. Вот: «Прилетай зпт Миша проглотил шуруп тчк Целую бабушка». Что делать?..
– А что делать, – говорю, – вылетай! Я за тебя сыграю роль. И ни о чем не беспокойся.
– Спасибо! Ты настоящий друг! – И убегает.
Сажусь, начинаю учить роль – спектакль в тот же вечер. И тут опять прибегает Гоша, но на этот раз радостный.
– Левочка! Пришла еще одна телеграмма. Слушай: «Шуруп вышел зпт можешь не вылетать тчк Целую бабушка».
Шло очередное собрание в министерстве культуры, похожее на все другие, как капли воды из неисправного крана. Жара – дышать нечем, но все мужчины в темных костюмах, как на похоронах, и при галстуках так было положено, чтобы избежать вольнодумства, половина зала откровенно дремлет, думает свои думы. И тут маленький, лысый, взопревший докладчик из министерских чиновников, чтобы расшевелить аудиторию, берет на октаву выше:
– Я еще могу пережить, когда на сцену выходит Ромео-пенсионер – издалека не видно. Но когда вместо Джульетты на сцену выкатывается бочонок!.. – он делает многозначительную паузу, ожидая «смех в зале», но вместо этого в тишине раздается хриплый голос очнувшегося от спячки режиссера Бориса Равенских:
– Черт возьми!.. Я совсем забыл про бочонок! А ведь скоро капусту солить…
Докладчик был шокирован.
Рассказал мне как-то приятель одну историю, которая приключилась с нашим известным актером Николаем Афанасьевичем Крючковым. Когда он был в Индии на Международном кинофестивале, то, хорошо угостившись у гостеприимного Раджа Капура, вернулся в гостиницу с огромной гаванской сигарой в зубах, воображая себя Черчиллем. С этой сигарой лег в постель и уснул. А ночью стал тлеть: у них там матрацы набиты сухой пахучей травой. Первым запах почувствовал его сосед по номеру, с которым он жил, не менее известный артист (к/ф «Цирк») Сергей Столяров. Залили все водой из графина, и получилась совсем неприглядная картина: грязь и чад.