Она провела не меньше часа, моя, расчесывая и укладывая феном длинные светлые волосы – теперь они ниспадали на плечи мягкими волнами, а челка и короткие пряди, обрамлявшие лицо, придавали ей нежное, почти неземное выражение. Макияж был также безупречен: серебристо-зеленые тени на веках, еле заметные светлые румяна на скулах и персиковая помада более глубокого, чем румяна, тона, подчеркивающая чувственную линию губ.
Хотя с тех пор, как они впервые встретились, прошло уже десять лет, Глэдис по-прежнему была вправе гордиться собой. Исчезли свежесть и привлекательность юности, зато в полной мере проявилась влекущая красота зрелой женщины – что в сочетании с великолепной осанкой и приобретенным за годы искусством одеваться делало Глэдис не менее очаровательной и желанной, чем прежде. Кроме того, ее вес снова был в норме, округлые формы свидетельствовали о здоровье и благополучии, словом, Дэйв вряд ли смог бы к чему-то придраться, даже если бы захотел.
Впрочем, впечатления истощенной особы Глэдис не производила никогда. Эмоциональное напряжение и потрясение, вызванные разводом, попросту лишили ее аппетита. Как наслаждаться вкусом еды – как вообще наслаждаться чем-либо! – когда сердце разрывается от потери, от неудач и обманутой надежды?.. Однако она пережила невзгоды. И если сегодня ей удастся навсегда вычеркнуть Дэйва из памяти, Глэдис снова обретет цельность, снова станет сама собой и в состоянии будет начать новую жизнь, не оглядываясь на прошлое. Новую жизнь с Майком.
Заслышав шаги секретарши, Глэдис стремительно обернулась. Молодая женщина стояла в дверях, с откровенным любопытством разглядывая Глэдис.
– Мистер Флэвин ждет вас. Позвольте, я проведу.
– Благодарю вас, – ответила Глэдис; ее голос прозвучал несколько громче, чем хотелось бы.
Перспектива увидеть Дэйва, став реальной, привела ее почти в ужас. Сердце бешено колотилось в груди, Глэдис чувствовала биение пульса в висках – настолько сильное, что у нее даже закружилась голова, внутри все снова сжалось, ноги то казались деревянными, то дрожали, как желе на тарелке… Ей стоило большого усилия собраться с мыслями, и она принялась повторять про себя как заклинание: «Дэйв ничего не значит для меня, ничего, ничего, ничего…»
Они прошли через рабочий зал – служащие поднимали глаза от бумаг и с интересом разглядывали незнакомую женщину, когда она проходила мимо них. Кабинет Дэйва находился в дальнем конце зала; добравшись до него, Глэдис невольно вздохнула с облегчением. Секретарша пригласила войти и предупредительно закрыла за ней дверь, чтобы никто и ничто не помешало личной беседе. Но Глэдис даже не заметила этого, все ее внимание было сосредоточено на единственном человеке, находившемся в комнате. И с первого же мгновения, едва увидев его, Глэдис поняла с запоздалым раскаянием, что приход сюда был огромной глупостью – может быть, самой большой глупостью в ее жизни.