В насилии таилась своего рода поэзия, поняла Ли, своеобразная красота. Оно отзывалось в ней сладостным, неотразимым влечением. Пробуждением самого темного и самого волнующего природного инстинкта. Монтера заставил ее вспомнить то, что она почувствовала в тот день, когда он спас ее, — восторг освобождения, не похожий ни на одно известное ей до того чувство… или с тех пор. Спасший ее мужчина мог с такой же легкостью и убить ее. Этот мужчина тоже. Они оба были противниками.
— Вы делаете мне больно… — с трудом выдавила Ли.
Глаза его блеснули победным блеском узнавания, потом он ругнулся, словно только что понял, что она вовсе не является новым и незнакомым демоном. Всмотревшись в ее лицо, он, казалось, понял, где находится и что случилось. Он взглянул на ее сгорбленные плечи, на собственные стиснутые на ее запястьях пальцы, словно не веря своим глазам. С болью, медленно разжал руки.
Ли опустилась на пол, лишенная сил. Боже милосердный, что же случилось? Она просто к нему прикоснулась, а он поставил ее на колени? Именно это он и сделал?
— Никогда не подходите к мужчине вот так, — сказал он. — Никогда!
Она покачала головой, отказываясь посмотреть на него.
— Я едва до вас дотронулась.
— Вы неслышно подошли ко мне сзади. А мне показалось, что вы работали с осужденными. Я думал, вы были в тюрьме.
Ли взорвалась гневом и страхом:
— Бога ради, тут же не тюрьма!
Выступившие слезы огнем жгли глаза. Она не могла сморгнуть их. На одном запястье уже начали проступать синяки. Она погладила руку и тихо ругнулась.
— Боже… — Он не отводя глаз смотрел на то, что натворил; выражение его лица резко изменилось. Казалось, он хочет снова прийти ей на помощь. Однако он вновь стал ей выговаривать: — Что вы хотели сделать? Как вы могли так рисковать?
Ли не поняла, почему он разошелся. Она вообще едва понимала смысл его вопросов.
— Откуда я знала, что это так рискованно?
Наступила тишина, прерываемая только шумом транспорта внизу на улице. Он заставил Ли вспомнить, что, помимо кошмара, в котором она оказалась, существует нормальный мир.
— Как вы себя чувствуете? — наконец спросил Ник.
Поскольку он мог побояться помочь ей, она сделала попытку подняться, но потеряла равновесие.
— Ой! — вырвалось у нее, когда она всем телом упала на болевшую руку. Ли прижала саднящее запястье к груди. Устремленные на Ника глаза были полны слез.
Во взгляде его ярко-синих глаз отразилась боль. Он сжал кулаки и судорожно вздохнул.
Ли не знала, что с ним происходит. Казалось, внутри у него схлестнулись два порыва, он будто не мог понять — хочет он помочь ей или причинить боль. Она его не боялась, но взгляд его синих глаз вызвал у нее сочувствие. На мгновение что-то заставило его раскрыться, разгладило маску.