Зайдя за дом, Ник увидел, что задняя дверь распахнута настежь. Он вытащил нож из прикрепленных к поясу ножен, и, как всегда, ощущение смертоносной холодной стали в руке пробудило в нем жестокие инстинкты. Это было как ответом на невыразимую ярость, преследовавшую его всю жизнь, так и реакцией человека, желающего выжить. От акта кровавого возмездия получаешь странное и жуткое наслаждение. Это было естественное ощущение, унаследованное человеком от животных. Мы все прирожденные убийцы. Ник понял это, еще будучи ребенком. Мальчик, родившийся в Сан Рамоне, обречен убить или быть убитым. Отец сказал Нику об этом, когда ему было шесть лет, а в семнадцать это предсказание сбылось. Это была поэзия мужественности, погребальный плач баррио. Чего не сказал отец, так это того, что, когда убьешь, все меняется. Ты сам меняешься навсегда.
Бесшумно он вошел в кухоньку, переделанную в темную комнату. Дом был погружен во мрак, за исключением полоски света в коридоре. Как видно, вандалы уже повеселились и ушли, может быть, несколько дней назад. Но Ник все еще чувствовал вонь их отчаяния и хитрости. Он знал, что двигало ими — то же яростное желание завоевать признание, которое вызволило его из ада баррио, едва он нашел путь к бегству. Может, они перестали искать, но сейчас его это не волновало. Если он когда нибудь поймает этих подонков, он им яйца поотрывает.
Из кухни он пошел в спальню, где спрятал оборудование. Дверь была открыта, и Ник с порога увидел, что его тайник не обнаружили. Камеры, оставленные на старом комоде, исчезли, но фальшивая панель была не тронута.
Он сунул нож в ножны, осторожно вошел в комнату и опустился у панели на колени, предварительно убедившись, что он один. Налетчики так спешили стащить дешевые камеры, что совсем не обратили на панель внимания. Еще одно ритуальное жертвоприношение богам грозы, с холодной улыбкой подумал он. По крайней мере наживку они заглотили.
Волоски у него на шее поднялись, когда он услышал какой то звук. За многие годы его чувства настолько обострились, что он мог ощутить присутствие другого человека, даже если не было никаких явных сигналов. Стояла какая то неестественная неподвижная тишина.
Слабый скрип половицы подтвердил, что интуиция его не подвела. Он был не один. Его так и подмывало схватиться за нож, но он знал, что делать этого не следует. Никогда не воюй с призраками.
— Не делай глупостей! — прошипел кто то.
Все еще стоя на коленях, Ник повернулся и оказался перед лицом распростершей руки Девы Марии в миниатюре. Прежде чем он успел среагировать, Пресвятая Дева наклонилась вперед, как сражающийся баран, и грубо ударила его в лоб. У Монтеры посыпались искры из глаз, из затылка по телу разлилась боль: откинувшись назад, он сильно ударился о стену.