Лесли кивнула.
– Мы познакомились с тем переводчиком. Он оказался премилым дядечкой. Переводами занимался много лет, но ни капли не задавался, с юмором, большой охотник поговорить, однако выражался не напыщенно, в общении очень приятен и прост. Вечерами мы нередко ужинали с ним в летних ресторанчиках и без умолку болтали о книжках. Как выяснилось, он работал на то же издательство, что и я, но через посредника – редактора из Бирмингема, который брал в Нью-Йорке книжки и раздавал местным переводчикам. Я знала его по нью-йоркским конференциям и встречам. Он тоже переводил – немного, но, как говорили, хорошо. Что меня поразило, так это суммы, за которые соглашался работать мой новый друг. Получал он вдвое меньше, чем я, и, чтобы сводить концы с концами, был вынужден пахать без продыха с раннего утра до самого вечера.
Рассел развел руками.
– Несправедливо, конечно, но это обычное явление. Тот, кто попроворнее, едет из глубинки в центр, налаживает контакты и спокойно наживается на своих менее предприимчивых земляках. По сути, никто их не заставляет покупать его товары, пользоваться его услугами или работать на него, но у них нет выбора. Переезжать в крупный город они не желают, найти более прибыльный источник дохода – не могут.
Лесли шумно вздохнула.
– Да, все это так. Но мне было ужасно его жаль и страшно неудобно.
– Понимаю, – пробормотал Рассел.
– В то лето он работал над книгой одного очень известного писателя – даже не буду говорить над какой. Не хочется. Был ею так увлечен, так старался передать самую суть авторских идей… – Она досадливо качнула головой. – Мне он сразу рассказал, что, поскольку книга редкая, посредник поставил такое условие: авторское право делить на двоих. То есть будто перевод делали вместе. Конечно, и здесь переводчик мог просто взять и отказаться, но уж больно книга была интересная, а с посредником они работали давно и отказ прозвучал бы в некотором смысле как вызов. Переводчик согласился. Опять-таки за смешные деньги. И сделал всю работу один, от и до, я точно знаю. А потом, несколько месяцев спустя, на конференции в присутствии всех нью-йоркских переводчиков, представителей из издательства и видных литературных деятелей… – Ее голос дрогнул, и она прижала к груди руку.
Рассел обнял ее за плечи и привлек к себе. С ней случилось нечто немыслимое. Захотелось разреветься и со слезами навек прогнать из себя боль и негодование. И в то же самое время – рассмеяться, настолько вдруг сделалось легко и уютно. Следовало совладать с необъяснимыми чувствами и закончить рассказ. Лесли набрала полную грудь воздуха и, доверчиво прижавшись виском к сильному плечу Рассела, заговорила более тихо и спокойно: