* * *
Присущая мне стеснительность исчезла. Чужой мужчина лежал рядом. Не муж. Не любовник. Со мной лежал мой возлюбленный, моя последняя привязанность. Позже наступит пустота. Останутся одни долги и обязательства. Я переступила мораль. Любовь оказалась сильнее меня. Она втянула меня в греховный омут. Чужое обнаженное тело не вызывало во мне брезгливости, ведь я уже прикасалась к нему в моих грезах, согреваясь в нем. Тело обливало меня теплой волной любви. Я качалась, как в младенческой колыбели. И ощущала себя счастливой. Мы находились в незнакомом пространстве, где не было морали, где отсутствовало равнодушие и где торжествовала любовь. Здесь было легко, все дышало покоем, но не кладбищенским, заунывным, а ласковым покоем умиротворенности. Дима не был чужим. В душе моей все ликовало. Я никогда не ощущала себя настолько счастливой. И не знала, что на свете существует подобное. А ведь могла бы уйти из этой жизни, так и не узнав, что таит в себе окружающий мир, какие секреты в нем скрываются.
– Ты счастлива? – спросил Дима.
– Да, счастлива, – мой ответ прозвучал сухо, будто я нехотя сознавалась кому-то наверху в совершенном грехе.
Мне не было стыдно. И не было страшно. Я не ощущала себя преступницей. Свершилось то, что должно было свершиться. Любовь оказалась сильнее меня, сильнее долгов и обязательств, сильнее страсти. Любовь уложила меня на обе лопатки. Признаюсь, лежать на обеих лопатках вместе с Димой доставляло мне непереносимое удовольствие. Такое невыносимое, что у меня все заныло внутри и не было сил вытерпеть сладостную муку. Счастье может существовать только вперемежку с мукой. Теперь я это совершенно точно знаю. Никто не сможет обмануть меня. Я узнала настоящую цену земного греха.
– Ты действительно счастлива? – сказал он, приподнявшись на локте.
Дима рассматривал мое лицо, и мне не нужно было скрываться, я знала, мое лицо дышит счастьем и оно прекрасно.
– Счастлива, верь мне, – сказала я.
Смуглое родное тело горело неуемным желанием. Дима приблизил свое лицо к моему, обдал меня нестерпимым и жарким дыханием страсти. Можно было угореть от пылающего жара, умереть от небывшего вожделения, от терпкого аромата любви. Его тонкая кожа медленно врастала в мою, образовывая единые клетки, становясь родственной тканью, шелковистой и атласной. Мы закутались в нашу общую кожу, превратились в одно тело, обрели один скелет на двоих, мы были вместе и рядом, и мы проникли в себя, слились в одно целое навечно. Я старалась запомнить запах страсти, аромат желания, угар вожделения, хотела отложить в своем подсознании отголоски чувств и эмоций, я складывала все мелочи в одну копилку. Я хотела накопить любовь про запас. Впереди мерцало слишком много зим и весен, убогих и роскошных, сытых и голодных, но в них не было одного. Там не было моего возлюбленного.