– Ты что! – заорала я, вытащив мундштук изо рта. Я забыла об этикете, о тонкостях стиля. Обо всем забыла. Маринка переезжает в столицу! Значит, Егорова уволилась из «Планеты». А как же муж Коля? Куда он денется? Корпорация разваливается на глазах. Сначала Веткина, потом Саакян, за ним Слащев, теперь вот Егорова. Кто следующий? Наверное, Блинова. Теперь понятно, от кого она прячется в своей сто двадцать второй медсанчасти.
– Ты что, зачем, что в этой столице делать? Там же голодные акулы на каждом шагу, они пасти разевают пошире, зубы точат, ждут, когда народ из Питера прибудет. Аппетит нагуливают, – я рисовала страшные картинки, чтобы удержать подругу от безрассудного шага. Экстремальные девушки просто обожают попадать в пикантные ситуации.
– Ничего я не боюсь, – холодно бросила Егорова, – а в этом Питере можно сгнить заживо. И никто не заметит. Что здесь хорошего? Сидим на окладе, никаких перспектив, все места заняты, кустики помечены. А в Москве широкое раздолье. Простор. Места всем хватит.
– Марин, а если ничего не получится? Тогда что ты будешь делать? – спросила я, холодея от мысли, что я неприкаянно старомодна, совсем как моя мама. Я ни за что не уеду из Питера. Ни за какие коврижки. У меня здесь дом. Родина. Каждый камень Веткину знает. Я могу жить в этом городе без работы, без машины и даже без денег. В каком уголке планеты можно найти такой удивительный город? Нет такого уголка на карте мира.
– Все у меня получится, не каркай, Инесса. Моя подруга уехала во Францию по путевке и там осталась, без документов, без денег и даже без знакомых. И устроилась. Живет. Радуется. И в Россию ее не тянет. Говорит, в Париже нашла все, о чем мечтала. Ты домоседка, Инесса. Тяжелая на подъем.
Егорова не говорила – вещала. Она здорово потускнела от хлопот. Я издеваюсь над Егоровой и совсем не знаю, что творится в ее душе. Поговорить по-человечески времени не нашла, побоялась, что растревожу собственные раны. А Егорова, умница, позвонила сама, пригласила на тусовку. Не забыла. Так кто из нас достойнее выглядит? Разумеется, подруга. И я нехотя отдала ей пальму первенства.
– Не обижайся на меня, Марин, – сказала я, – у меня проблемы. Я немного не в духе.
– А что мне обижаться, – фыркнула Егорова, – ты сама создала себе проблему. Тебя не уволили, ты сама уволилась, бросила золотого тельца Бобылева, теперь мучаешься. Зачем?
– Мне нужно было понять себя. Понять людей. Найти смысл жизни. Пойми, Маринка, все не так просто. Мне необходимо было уйти из фирмы. От себя. Понимаешь? – Я и не надеялась на понимание.