С того дня Аблашидзе и Голубенко куда-то пропали. Они больше не звонили Инессе, не назначали ей встречи, не требовали у нее отчета. И не приглашали Веткину на обеды в дорогие рестораны. Оба пребывали в полной уверенности, что дело уже сделано. Александр Давидович и Валерий Федорович все рассчитали, они умно и профессионально обработали глупую девицу и, наехав на нее с двух сторон, больно протаранили нежную девичью оболочку. Если бы не удалось пробить броню одному, тут же подключился бы второй. Они вели перекрестный огонь. Судя по умолчанию, партнеры в полном согласии уже разделили будущие барыши. Инессе досталась черновая работа. Она должна собрать нужную сумму с участников выставки. Заявщики из дальних регионов умоляли Инессу предоставить им самые выгодные места в комплексе. Все участники мечтали расположиться как можно ближе к величественному Олимпу. Лучшие места находились в центре манежа, у подиума и у директорского офиса. Веткиной совали деньги, тайно и открыто, через подставных лиц и напрямую, в конвертах и просто свернутые трубочкой, стянутые аптечной резинкой и даже в целлофановых пакетах. Деньги сыпались на Веткину, как новогодняя мишура. Она никогда не держала в руках так много денежных ассигнаций. Деньги шелестели, как осенний дождь, так же хмуро и неприветливо. Деньги пахли, от них несло машинным маслом и людским вожделением. Тяжелый инфернальный запах заполнил укромный уголок в выставочном комплексе, где Инесса устроила небольшой потайной бункер, напоминавший своими размерами вместительный сейф. В сейфе не было окон, кондиционера, стола и стульев. Веткина обходилась подручными средствами. Низенький комодик служил ей письменным столом и одновременно хранилищем для денежных потоков. Вместо стульев Инессе пришлось использовать коробки из-под оргтехники. Повсюду в выставочном манеже велись работы, кругами и квадратами носились дизайнеры, художники, режиссеры и сценаристы, их бессмысленное брожение напоминало движение по спирали. И лишь рабочие в синих спецовках сохраняли бесстрастное выражение на лицах, но они тоже двигались по спирали, неизменно выводившей слепых исполнителей из хитрого лабиринта к двери Инессиного окопа. Отсюда она направляла их в горячие точки комплекса. Руки Веткиной напоминали ловкие щупальца опытного шулера. Она тасовала участников, как умела, перекладывая из колоды в колоду, перетаскивая из одной в другую, затем в третью, но уже с краплеными картами. Брюзгину досталась функция контролера. Павел вел строгий учет, записывал в отдельном кондуите фамилии участников, суммировал полученные баксы и евро, производил расчеты по переводу иностранной валюты на кровные рубли. Он неукоснительно следил за валютным курсом, подсчитывая проценты по часовым поясам. По совместительству Паша исполнял функции главного бухгалтера. Все денежные потоки проходили через недремлющее око внештатного счетовода. А Инесса тем временем мысленно выстраивала свои будущие позиции. Через неделю все встанет на свои места. Она забудет выставку и все связанные с ней неприятности, как страшный сон. Все будет хорошо. Она подъедет к «Планете» на шикарном автомобиле, выйдет из него разнаряженная в пух и прах, а в это время Бобылев подлетит на своем «Лексусе». И он увидит ее другими глазами и поймет, что он может навсегда потерять Инессу Веткину. А если он узнает о содеянном Инессой? Если узнает, наверное, сжалится. Да и какая девушка способна устоять перед соблазном? Ни одна не устоит. Под шумок Инесса решила провести ревизию комодика. Когда дело дойдет до дележа, ревизовать наличные будут уже другие лица, более опытные, с ловкими пальцами. Сначала Инесса позвонила в банк и выяснила, что за досрочное возвращение кредита с нее возьмут большой процент, явно превышающий ту сумму, которую начислили за долгосрочные выплаты. Таковы были условия договора. Инесса мысленно выругалась, а вслух согласилась на грабеж, совершенный в отношении неразумной девушки среди белого дня, в дикой, но прикрытой рамками цивилизованного договора форме. Не раздумывая о последствиях, Веткина экспроприировала часть денег из комодика. Вроде как на булавки. Брюзгин почему-то устранился от подсчетов, он быстро исчез, увидев Инессу у комодика. Он что-то забрюзжал, дескать, мне некогда, дела, увидимся потом, когда-нибудь. Инесса отложила Пашину долю подальше, задвинув ее в угол, чтобы она не перепуталась с остальными пачками.