– Не рассуждать, – как-то вяло сказал парень, но настаивать не стал, сунул пистолет под мышку и принялся изучать документы Морозова.
Изучал медленно, словно наизусть хотел запомнить, выдергивал глазами каждую буковку, как сорняк уничтожал. А к машине уже бежала Надежда Павловна, размахивая на бегу красным пакетом, как факелом. На всех парах Семенова подлетела к Морозову, и, не обращая внимания на сержанта в камуфляже, выпалила, задыхаясь от волнения:
– Вова, дай скорее хлеб! Сашка ждет, ругается. Если хочешь, поднимайся к нам, встретим Новый год и поедем к твоей ненаглядной всей компанией.
– Женщина! Руки на капот, лицом в землю, документы! – вдруг завопил сержант.
Морозов вздрогнул, поведение сержанта выходило за рамки общепринятых приличий. Только что разговаривал, как обычный человек, и неожиданно озверел.
– Кто это? – сказала Семенова, немедленно превращаясь в разъяренную тигрицу.
– Это же сержант, Надя, – сказал Владимир, – не видишь, что ли? А вы, товарищ сержант, не горячитесь, эта женщина случайно здесь оказалась. Отпустите ее, у нее муж ругается. Хлеба хочет. А хлеба-то нет.
– Как это – хлеба нет? – завопила, как резаная, взбешенная Надежда Павловна. – Был же, я заплатила за него в ресторане большие деньги. Куда ты подевал, как нам без хлеба на праздники?
– Я съел его, весь съел, – растерянно озираясь по сторонам, произнес Морозов.
Владимиру показалось, что он находится в каком-то страшном месте, где все чужое и странное, ведь в нормальной жизни ничего подобного не может происходить.
– Да как же это так – съел? – сжимая кулаки, подступила к Морозову Надежда Павловна, она почти обезумела от злобы. – Как ты мог съесть мой хлеб?
– Гражданочка, руки на ка-апо-от, слышите, на ка-апо-от! – вновь завопил милиционер.
И все смешалось, сместилось, стало параллельным. Надежда Павловна орала, сержант вопил, Морозов шептал. Первым сломался сержант, видимо, не выдержали нервы. Он схватил Семенову за запястья и усадил в патрульную машину. Усадил вместе с красным пакетом. Затем вернулся к машине Морозова, бегло осмотрел салон и, хмурясь, сказал, стараясь не глядеть в глаза: «Поедешь за мной, смотри, не отставай!»
– Отпусти женщину, сержант, она ни в чем не виновата, – взмолился Морозов, придавая голосу как можно больше жалобности.
Но сержант внезапно оглох и онемел, поэтому мольбы Владимира его не тронули. Загадочная кавалькада медленно тронулась с места. Владимир недоуменно покачивал головой, стряхивал хлебные крошки с сиденья, пристально смотрел на огоньки патрульной машины, боясь потерять ее из виду. Он все делал автоматически, как во сне. Вскоре замелькали огоньки проблесковых маячков. Процессия прибыла к пункту назначения. Сержант сопроводил Семенову в дежурную часть отдела милиции, усадил женщину в комнате для задержанных нарушителей правопорядка. Семенова от подобного отношения притихла, видимо, дар речи потеряла. Немногим позже сержант привел Морозова. Владимир приподнял воротник пальто, улавливая ноздрями стойкий аромат дорогого парфюма, исходящий от кашемировой ткани.