В Коране оговорено, что у мусульманина может быть женщина, которой владеет правая рука — то есть женщина иного рода-племени, взятая в плен в бою. Но в каком бою взяты в плен эти несчастные? Уже само их присутствие здесь вообще превращает лагерь военнопленных в вертеп разбойников!..
Нет, не к лицу правоверному мусульманину, ведущему священный джихад, воевать с мирными женщинами, с медсестрами, с матерями воинов, пусть и воюющими или воевавшими за иные идеалы!..
Хотя, поправил сам себя Мустафа, какие там идеалы — скорее всего, это были простые мальчишки-солдаты, которых послали на войну, которая ни одному из них лично не нужна… Во всем мире в локальных, подобных этому, конфликтах участвуют только добровольцы, контрактники, профессионалы — и только Россия, как всегда, решила идти своим путем, послав в Чечню воевать необученных мальчишек…
Да и рабочий с потухшими глазами!.. Он же вообще не военный, он простой трудяга. Он нонкамбатант, согласно нормам международного права. Аллах также запрещал таких людей убивать или брать в плен… А он здесь. И теперь, по всему видно, после общения с опытными заплечных дел мастерами, человек попросту сломлен… Он уже просто перестал быть человеком! Да и не он один из здесь присутствующих, скорее всего.
Все это так. Однако не пристало ему, советнику, инспектору и разведчику, действующего здесь под личиной ученого алима и хаджи Мустафы, показывать, что он хоть в малейшей степени сочувствует врагам и осуждает действия единоверцев. Пусть, в конце концов, с этим разбираются сотрудники шариатской госбезопасности!..
Хотя кто с этим будет разбираться? Ведь согласно статьи 7 шариатского уголовного кодекса под преступлением понимается только деяние, совершенное в отношение мусульманина! Значит, что бы ни было сделано в отношение этих людей, преступлением считаться не будет! Аллаху акбар!
…Нет, надо добиться, чтобы ему прислали помощника. Тогда в подобные поездки можно будет отправлять помощника, оставив за собой только чистую разведку… Ага, и сделать вид, что не знаешь о подобных лагерях, — укорил себя Мустафа. Ну а что я могу сделать? — уныло возразил сам себе же. И не бросишь все, не уедешь к себе на родину…
Который уже раз сталкивались у него в душе эти противоречивые чувства!..
— И медсестру на допрос! — велел он.
— Ага! — широкая сытая бородатая морда начальника лагеря расплылась в понимающей улыбке.
Мустафа не удержался, тяжело посмотрел ему в глаза. Начальник лагеря едва не подавился жвачкой. В чем провинился, он не понял, однако сообразил, что вызвал гнев могущественного инспектора.