— У нас совещание, — чуть раздраженно повторил начальник группы.
— Я говорил, а он говорит, что срочно… Он сказал, что он тот, который тогда майора Соломатова привез…
Начальник посмотрел на Бакаева.
— Игорь Алексеевич, ты, кажется, с ним знаком, пройди, узнай что там… Потом доложишь.
Обычно Бакаев с удовольствием пользовался любым предлогом, чтобы не сидеть на всевозможных совещаниях. Однако теперь уходить не хотелось — намечалась интересная оперативная комбинация, в обсуждении и составлении концепции которой хотелось бы принять участие. Тем не менее, приходилось подчиниться. В самом деле, из присутствующих, кроме него, идти на разговор с вертолетчиком и в самом деле некому.
Принесла его нелегкая именно сегодня и именно сейчас. Не мог чуть попозже наведаться…
— Понял…
В «курилке» у входа в здание сидел и лузгал семечки Калюжный. Здесь, в Моздоке, семечки были несказанно дешевы, а потому поглощались военными в невероятных количествах.
«Как же его зовут-то?» — старался вспомнить Бакаев, с улыбкой направляясь к вертолетчику. До этого они встречались только однажды, когда привезли иссеченное пулями мишкино тело, а потому Игорю было не до имени нового знакомого.
Впрочем, Калюжный это понимал и сам.
— Константин, — протянул он руку контрразведчику.
— Игорь, — отозвался тот.
— Да-да, я помню… — кивнул вертолетчик. — Хорошо, что именно ты вышел, а не кто-нибудь другой. А то фамилию твою я не знаю, а по имени солдат-дневальный тебя не знает…
— Ах, он меня не знает? — вспомнил Бакаев поручика Дуба из книжки о похождениях бравого солдата Швейка, которую очень любил перечитывать. — Ну так он меня узнает!..
Калюжный знаменитую фразу успел позабыть, а потому взглянул на собеседника с удивлением. Лишь поймав усмешку контрразведчика, сообразил, что это шутка, хотя и не «врубился», в чем она состоит.
Они уселись на скамейку.
— Какими судьбами к нам? — спросил Бакаев.
— Тут такое дело, Игорь, — заговорил Калюжный, щедро отсыпая в подставленную ладонь горсть крупных семечек. — Даже не знаю, с чего и начать… Ты наверное знаешь, мы с Мишей Соломатовым дружили. А потому я себе слово дал, что сам разобьюсь, а за него отомщу… Но для этого мне нужна твоя помощь.
Бакаев ничего не ответил, молча грыз хрусткие, хорошо прокаленные зерна подсолнуха. Он не очень-то верил в судьбу, однако теперь почувствовал, что у него внутри что-то екнуло. Это ж надо, как совпало… Только что во время совещания он вспомнил об этом вертолетчике в связи с Зульфагаром — и Константин тут же материализовался. И просит помочь в поиске этого самого Зульфагара, чтобы отомстить… Может, это и в самом деле перст Фортуны? Прямо мистика какая-то, право слово.