Маркэнд ел баранью котлету, не чувствуя ее вкуса... (чтобы заплатить за нее, он должен был вынуть из кошелька деньги, которые принесло ему дело). Под низким потолком зала было шумно. Беготню официантов, голоса сотни людей, которые скучились вокруг столиков, ели, курили, спорили... подхватывало эхо. Темное многоголосое существо наваливалось на Маркэнда. Он чувствовал напор этого существа, не имеющего реальной тяжести. - Эти люди даже не голодны по-настоящему, как голодны лошади. - И самым плотным веществом в комнате был дым. - Значит, тяжесть вообще относительна. Но если нет у меня критерия? - Уйти от дел, в то время как его существование по-прежнему будет зависеть от них, уподобиться страусу, прячущему голову в песок? - Но как же быть? Обречь Элен, и Тони, и Марту на голод? Или после отпуска снова возвратиться к делам и продолжать жить, как подобает мужчине? Как подобает мужчине... Должен же быть смысл в этих словах. - Он заказал еще стакан пива.
На следующее утро Маркэнд был почти уверен, что его уход из конторы (где он уже стал заканчивать свои дела) будет только временным. Он не пытался возражать, когда мисс Фрейм, словно желая поймать его на слове, сказала: "После вашего возвращения мне будет гораздо легче". Но органическое стремление, гнавшее его вперед, не оставляло места для мысли об отпуске. Ведь не рассудок же побудил его сказать Соубелу и Сандерсу то, что он так неожиданно для себя сообщил им. - А сейчас что я делаю?.. Зачем ищу в телефонной книге адрес конторы старого друга, Томаса Реннарда?
Дэвид Маркэнд заставил себя открыто посмотреть в глаза будущему. - Я ухожу. Конечно, я возвращусь. Но прежде всего я ухожу, и когда я вернусь, ничто уже не будет прежним. - Это он знал, но больше не знал ничего.
Он не встречался с Реннардом двенадцать лет, со времени их разрыва. (То было в апреле, в апреле, как и сейчас!) Маркэнд помнил утро, наставшее после долгих мук и колебаний; на рассвете он встал с постели и выглянул в раскрытое окно - и ощутил весну в теплом тумане. Он снова лег в постель и уснул. Он проснулся весь в поту, но с чувством прохладной свежести, которого уже давно не испытывал. И когда Том вышел к завтраку, он сказал ему: "Я хочу уехать и жить один". Маркэнд снова видел перед собой изможденное лицо Тома в залитой солнцем комнате, его горящие глаза. И последнее утро, которое они провели вместе. Завтрак прошел как всегда: вошла с подносом миссис Ларио, и накрыла на стол, и положила газеты на обычное место. Его волнение - каким нереальным оно казалось все эти годы и вдруг снова стало реальным. Он не мог есть, встал из-за стола. "Прощай, Том". Они пожали друг другу руки. Он переехал в отдельную комнату в Вест-Сайде; стал каждый вечер встречаться с Элен; отыскал свою заброшенную скрипку, которую после свадьбы забросил опять... Он не мог понять, почему все это вдруг ожило в его памяти.