— На дорогах у нас «сидит» группа в Петровке, — сказала Валя. — Лучше всего спросить об этом Майю.
— Знаю, — кивнула Нонна. — Группой Белкиной наши довольны. А этот… Рудольф? Что за человек?
— Как сказать… Предложил услуги сам. Дал очень важные сведения. Много помогает. Но — осторожен. Мы здесь наладили освобождение людей из лагеря военнопленных. Одного из них недавно предложили устроить в Петровке, у Рудольфа. Он отказался.
— Почему?
Валя пожала плечами.
— Скорее всего из опасения. Говорит, чем больше людей, тем реальнее возможность провала. Очень боится гестапо.
— Осторожность, — заметила Нонна, — это хорошо. Ну, а что касается боязни… Прямо скажем, гестапо — не санаторий. Ты сама знакома с Рудольфом?
— Ни разу не видела его, — призналась Валя. — Но наших у него порядочно, и все отзываются о нем как о надежном человеке.
— У них там ребятишки славные, — сказала Нонна. — Еня, Боря. Им бы еще, конечно, в школе учиться, да вот.
— Тоже мало их знаю. Никак не удается встретиться.
— Пока и не надо, — заявила Нонна. — Придет время, еще поговорите.
Напоследок договорились о ночных пропусках. Валя, подумав, обещала достать два. «Три пропуска сразу никак нельзя», — сказала она связной.
Ночные пропуска, как и прежде, подпольщики доставали через Асю. Став любовницей Хольбера, она незаметно приобрела большое влияние на коменданта, и тот послушно исполнял капризы своей молоденькой подруги. Когда Валя впервые попросила сестру добыть у своего покровителя пропуск, Ася с удивлением спросила: «А зачем он тебе, Валечка? У тебя должен быть свой». Пришлось придумать больную подругу, вернее, заболевшую мать подруги, которой необходим ночной уход. Первый пропуск Ася достала, достала и второй. Затем в ее хорошенькую головку запали подозрения. «Куда тебе столько пропусков? Торговать?»— удивилась она. «Надо», — сердито ответила Валя. Что там говорила Ася своему высокому покровителю, Валя не знала, но никаких затруднений с пропусками подпольщики пока не испытывали. Догадывалась ли Ася о другой, тайной жизни, которую ведет старшая сестра? Валя подозревала, что сестренка догадывается. Не могла же она не знать о скрытой деятельности подпольных групп в городе — ведь плакаты, листовки, щиты с выжженными надписями появлялись на улицах постоянно. Слышала она, конечно, и о непрекращающихся убийствах немецких солдат и офицеров. И все же она никогда не отказывала Вале. Что это было — посильная помощь, запоздалое раскаяние в своем поступке? Об этом сестры не говорили, и Валя пока что не могла найти ответа на свой вопрос…