Вынужденный, поспешный арест связной в Петровке невозмутимый Зихерт отнес к числу неудач. Что же, в его профессии это бывает. Печально, конечно, признавать это, а особенно докладывать вышестоящему начальству, но Зихерт привык называть вещи своими именами. «Первый блин комом», — как любят говорить русские. Но игру свою Зихерт ни в коей мере не считал проигранной и с надеждой ожидал дальнейших результатов. Его агент, проникший в организацию, продолжал действовать, и шеф гестапо выжидал, не переставая верить в свою счастливую звезду.
И он дождался. Ниточка, попавшая в его цепкие, опытные руки, на этот раз не оборвалась. Она начала понемногу разматываться и привела к поразительным результатам. Подпольная группа, долгое время безнаказанно действовавшая на вагоноремонтном заводе, целиком оказалась в подвалах гестапо.
Зихерт, в отличие от многих своих коллег по работе, не склонен был сознательно оглуплять действовавшего против него противника. И он полностью отдавал себе отчет, что провалы в городе заставят руководство группами сопротивления пристально заняться поисками причин. Шеф гестапо опасался за своего многообещающего агента: не «наследил» ли он в спешке, не выдал ли чем-нибудь себя? Провал агента снова поставил бы Зихерта перед плотной непроницаемой стеной неведения.
Как выяснилось, опасался Зихерт не напрасно. При первом же разговоре, когда подпольщики обсуждали причины провалов, Алтай Сырымбетов высказал такую мысль. Провокатор проник в организацию совсем недавно. И гестаповцы, конечно, зря поторопились с арестами. Дай они возможность своему агенту врасти в организацию поглубже, подполье в Велиславле вообще перестало бы существовать. Но немцы торопятся, нервничают.
— А почему? — спросил Володя Ольхов. — Что заставляет их торопиться? Это, по-моему, не в их правилах.
— На мой взгляд, они просто хотят реабилитироваться за неудачу под Сталинградом, — заявил Алтай.
— Сталинград… Сталинград слишком далеко, — не согласился Володя. — Да и что Зихерту до Сталинграда?
В те дни в Велиславле еще недостаточно представляли себе размер катастрофы, постигшей немецко-фашистские войска на Волге. Официальная пропаганда почти ни словом не обмолвилась о том, что под Сталинградом гитлеровским войскам был нанесен сокрушительный удар. Газеты еще были полны уверений, что до падения города на Волге остаются считанные часы, что исход решится на юге, где генерал Паулюс перережет русским последнюю жизненно важную артерию — Волгу. И вдруг, когда немецкие солдаты уже уверенно глядели на левый берег великой русской реки, советские войска перешли в мощное наступление и стальными клещами зажали десятки отборных дивизий захватчиков. В сталинградский котел угодила вся 6-я армия — наиболее боеспособное воинское отделение вермахта. Эта армия победным маршем прошла по всей Европе. Она в первых эшелонах вторгалась в Россию, брала Киев. И вот нашла свой позорный конец на приволжских равнинах. А в том, что 6-й армии конец, Алтай не сомневался. Слишком уж громко продолжала орать вся гитлеровская пропаганда о боях под Сталинградом, слишком уж нервничали офицеры тыловых штабных учреждений. По секрету передавались ужасающие подробности условий, в которых вынуждены драться дивизии, захлопнутые в мешке под Сталинградом. Нет, Алтай был уверен, что 6-й армии не выбраться из окружения, и как раз этим-то он объяснял нервозность в действиях гестапо.