Раньше Жилбек не боялся за себя, был спокоен, волновался только за судьбу своих подчиненных, своих боевых товарищей. А сейчас он впервые подумал о том, что встреча с Жамал внесла много забот и беспокойства в его партизанскую жизнь. Он стал суетлив, без меры задумчив, всего опасался. Он боялся за свою Жамал, плохо спал по ночам, беспокоился, что вот-вот нагрянут каратели и придется уходить дальше, в непереносимую стужу.
«Скорее бы родился!.. — думал Жилбек. — Как ни трудно— переживем. Зато новый человек появится. Человек, как говорил Горький, это звучит гордо. Когда-нибудь все равно кончится война, наш сын вырастет, будет добрым, умным и справедливым. Он узнает, о том суровом времени, когда он появился на свет. Узнает о мужестве своей матери. Он узнает, как способны любить друг друга люди, несмотря на то что рядом бродит смерть… Пусть свищут пули, пусть рвутся мины вокруг, все равно жизнь прекрасна, жизнь продолжается, если человеку хочется целовать ребенка. Он продолжит мечту отца и матери, он сделает из мечты о мире— действительность…»
— Родной, у тебя уже спина, задымилась. Ласковый голос жены вывел Жилбека из задумчивости.
— Размечтался, — проговорил он, поворачиваясь лицом к огню. — Вспомнил, как раньше жили… Даже не верится, что когда-то не было войны.
— Ничего, родной мой, переживем…
Жилбек взял теплую руку жены, осторожно, чтобы не увидели товарищи, прижал к своей груди.
— Ничего, родной мой, переживем, — тронутая лаской мужа, повторила Жамал. — Погибнем— так вместе. Самое главное, мы не будем разлучаться с тобой до последней минуты.
Жамал отвернулась, скрывая слезы.
— О, да ты у меня героиня, — с наигранной шутливостью сказал Жилбек, чтобы как-то успокоить жену. — Гляньте на нее — мужа хоронить собралась. Ничего не выйдет, мы еще повоюем, Жамалжан.
— Доброе слово— половина счастья, говорила моя матушка. Не будем думать о смерти. Давай помечтаем о победе, о долгой-долгой жизни, хорошо?
— Ты повзрослела, Жамал…
— Жизнь заставила.
— Вначале я пожалел, что ты не добралась до аула, а сейчас счастлив, что вижу тебя рядом.
— Я тоже. Рядом со мной тебя никакая пуля не возьмет.
— Конечно не возьмет! Скажет, курносой дочери казаха надо оставить мужа, — рассмеялся Жилбек.
— Молодец ты, правильно. Пусть фашисты умирают. Дай мне руку, Жилбек.
Покраснев от смущения, Жамал положила ладонь мужа на свой выпуклый живот.
— Слышишь?
— Слышу, Жамалжан… Стучится.
…Жилбек проснулся глухой ночью от стона. Красный отсвет догорающей головешки падал на стену. Партизаны спали. Жилбек прислушался. Опять сдержанно, чуть слышно застонала Жамал.